«Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал…», – Лиля Брик.

Стихи Владимира Маяковского наполнены безумством любви и пронизаны отчаянной страстью. Его «Лиличку» знают, любят и декламируют по всему миру. Буйство метафор, нестандартные рифмы и искренние эмоции вызывают у читателей мелкие мурашки. Какой сильной должна быть любовь, чтобы вынудить талант пресмыкаться перед объектом обожания! Чтобы заставить советского поэта-бунтаря орудовать понятиями, несовместимыми с образом

Всё началось с небольшой интрижки Маяковского с сестрой Лили Брик – Эльзой. Поэт некоторое время за ней ухаживал, бывал в её доме, был знаком с её родителями и приводил их в ужас своими футуристическими выходками. Именно эта молодая девушка познакомила Маяковского с семьёй Бриков.

Знакомство состоялось летом 1915 года. На тот момент Лили (на самом деле возлюбленную Маяковского звали именно так – Лили, Лилей стал называть её сам поэт) было 24 года. Будучи вполне обеспеченным деловым человеком, Осип Максимович Брик – муж Лили – разглядел в молодом человеке поэтический талант и заинтересовался им. Знакомство переросло в дружбу, и в скором времени Владимир Маяковский стал постоянным гостем в доме Бриков. Они полюбили его творчество, а он… А он полюбил Лилю.

Лиля Юрьевна Брик появилась на свет в 1891 году, в семье московского юриста Урия Александровича Кагана и Елены Юльевны, урожденной Берман. Семья была с достатком. Отец скрупулезно и небезуспешно занимался вопросами, связанными с правом жительства евреев в Москве.
В ранней юности Лили доставляла немало хлопот родителям: ее сердечные увлечения следовали одно за другим, причем каждое было бурным и всецело захватывающим.

Понятия о репутации были живы в ту пору в России как никогда: мистификаторшу отправляют подальше, в Катовице, польский город, где проживала бабушка. Исход задуманного родителями плана по реставрации нравственности чада потряс их самих. В девушку влюбился родной дядя. Да так непонарошку, что стал добиваться у московского юриста согласия на официальный брак с его дочерью. И ссылался на законы, не возбраняющие евреям вступать в подобного рода матримониальные союзы. Лили вернули в Москву. От греха подальше. Но еще через какое-то время, после очередного флирта, снова отправили в провинцию: там ей сделали аборт, или искусственные роды. И она навсегда лишилась возможности иметь детей. Зато отныне могла себе позволить быть раскованной в интимном смысле: «Лучше всего знакомиться в постели!». Внеплановая беременность ей не грозила.

Лиля Юрьевна Брик не отличалась особой красотой. Некоторые мемуаристки любят делать акцент на её так называемой «некрасивости». На самом деле, в её внешности не было ничего отталкивающего, разве что немного крупноватая нижняя часть лица, но в сочетании с огромными глубокими глазами и красиво очерченными, «всегда накрашенными» губами это смотрелось необычно и притягивало взгляд.

Перманентным фоном для ярких девичьих приключений являлась любовь Лили к Осипу Брику. Она познакомилась, когда ей было 13, а ему 17. Последовали семь лет встреч, расставаний, снова свиданий и бурных объяснений со стороны Лили. Она не умела сдерживать проявления чувств и довольно быстро сообщила: «Знаете, я люблю Вас, Ося!» Взаимности на первых порах не случилось, обнадеживающего ответа не последовало. Но отличительной чертой характера влюбленной было – не признавать, что мужчина может остаться равнодушен к ее чарам. Она просто не способна была поверить в это сама и не оставляла ни малейшего шанса другим. И хотя представляется маловероятным, что Осип Брик в конце концов потерял голову от внезапно вспыхнувшего чувства, в 1912 году они сыграли свадьбу: к немалому облегчению родителей невесты и разочарованию, почти отчаянию – родителей жениха.
А в 1915-м происходит встреча Бриков и Маяковского: в дом супругов его приводит Эльза, младшая сестра Лили. Она чрезвычайно горда своим поклонником (он только что закончил потрясающую поэму «Облако в штанах») и увлечена им не на шутку (это чувство не исчезнет из ее жизни никогда). Итак, поэт читает свое произведение, Лили не сводит с него огромных глаз. Никого из присутствующих финал вечера не разочарует. Осип Брик решит издать гениальное произведение за свой счет. Лили – обзаведется новым поклонником, которого отобьет у родной сестры Эльзы. Что до Маяковского, то он по окончании чтения приблизится к впечатлившейся его гением супруге Осипа Брика и спросит разрешения посвятить поэму ей. Женщине, увиденной им впервые в жизни. И напишет снискавшее ей уже навсегда славу посвящение.

Однажды Лиля Брик и Маяковский зашли в модное петроградское кафе «Привал Комедиантов». Уходя, Лиля забыла сумочку, и поэт вернулся за ней. За соседним столиком сидела эффектная дама, известная журналистка Лариса Рейснер, которая взглянула на Маяковского с грустью: «Вы теперь так и будете таскать эту сумочку всю жизнь! Я, Ларисочка, могу эту сумочку в зубах носить, – последовал гордый ответ, – в любви обиды нет!» Согласитесь, впечатляет? Как, впрочем, и все в эпатирующем романе замужней и откровенно не ослепляющей своей природной красотой (свидетельства непредвзятых современников и фотохроника удивительно единодушны в этом вопросе) дамы и гениального поэта.

Маяковский был открыт в своем чувстве и чрезвычайно откровенен, он буквально провозглашал любовь к своей музе, Лиличке, на каждом шагу. «Если я чего написал, если чего сказал – тому виной глаза-небеса, любимой моей глаза. Круглые да карие, горячие до гари…» А она? Женщина, умевшая превращать в праздник любые будни, коллекционировавшая таланты и поклонников, и целых пятнадцать лет державшая самого знаменитого поэта тех времен на коротком поводке, кем была она? Посланной провидением музой-вдохновительницей? Расчетливой разбивательницей сердец? Чувственной развратницей? Ее образ так противоречив. И еще больше – притягателен.

И, полностью охваченный мгновенно вспыхнувшей любовью, будучи не в силах молчать, поэт отправится к Корнею Чуковскому, чтобы там говорить, выкрикивать, что встретил Единственную и Неповторимую. Он обрушит любовь на Лилю (по-своему переиначив даже имя Лили), как ураган, и станет действительно долго добиваться взаимности.
А потом случится то, что повергнет в шок литературную (и не только!) среду тех далеких от пуританства лет. «Эльзочка, не делай такие страшные глаза. Просто я сказала Осе, что мое чувство к Володе проверено, прочно и что я ему теперь жена. И Ося согласен». Эльза не верила своим ушам, она собиралась в Европу, заехала на дачу к Брикам проститься и обнаружила там притихшего, счастливого, млеющего у ног Лилечки Маяковского и абсолютно спокойного Осипа, резюмировавшего: «Да, мы теперь решили навсегда поселиться втроем!»
Муж не напоминал ни рогоносца, ни жертву – последнюю, думая, что ее чудовищно разыгрывают, скорее, напоминала себе сама Эльза. Но шутки не было, участники невиданного доселе эпатажа действительно начали жить втроем, и табличка на менявшихся ими коммунальных комнатах и квартирах констатировала: «Брики. Маяковский».

Воспитательные меры

Лиля честно старалась жить и любить так, как ей было удобно. И диктовала нерушимые законы общежития для всех троих. Например, вечерами они вместе, а дневное время не подлежит никакому контролю или регламенту, и каждый предоставлен себе. Разумеется, буйный темперамент Маяковского в эту схему не укладывался. Поэт ревновал, пытался устраивать сцены, даже крушил мебель. Осип, знавший официальную супругу дольше и, безусловно, лучше, вразумлял гениального соседа, как умел: дескать, Лиля – стихия! Не глупо ли пытаться остановить дождь или снегопад по собственному желанию? Сама же виновница бурных событий не собиралась жертвовать ни приключениями, ни увлечениями. К тому времени она даже четко сформулировала секрет своей неотразимости, срабатывавший безотказно: «Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешить ему то, что не разрешают дома. Например, курить или ездить, куда вздумается. Ну а остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье».
Надо отдать Лиле Брик должное в вопросах вкуса и изящества выбора: одевалась она всегда с умопомрачительной элегантностью. Разумеется, ее возможности в этом смысле превосходили многое и многих. Влюбленный Владимир Владимирович то и дело выезжал из Советской России в другие страны и с готовностью обеспечивал музу иноземными духами, нарядами и туфлями. И, когда привыкшая к его подаркам Лиля изъявила желание иметь «автомобильчик» (уточнив, что ее выбор пал почему-то на «Фордик»), поэт выполнил и эту прихоть.
А еще при подчеркнуто оговоренной свободе каждого из участников трио она всегда пристально следила не только за случайными флиртами, но и за творчеством поэта, уверяя, что время от времени «Володе полезно мучиться», потому как следствием этого становятся потрясающие стихи. И как-то устроила настоящий карантин, запретив Маяковскому видеть себя любимую несколько месяцев. Опальный гений страдал, посылал ей записочки через домработницу Аннушку и считал дни до заранее назначенной встречи. А в поезде, в котором они вместе отправились в Питер после задуманной Лилей разлуки, обрушил на нее свои новые поэмы.
Она уверяла, что всегда любила Осю. И даже любовь к Маяковскому была не в последнюю очередь следствием того, что его так ценил и почитал Осип Брик. Уже в преклонном возрасте Лилия Юрьевна поведает, как ей нравилось заниматься любовью со своим официальным супругом, а Маяковского в такие минуты запирали в кухне. Он «плакал, царапался, просился» к участникам событий.
Муж Ахматовой Пунин скажет о Лиле: «Эта «самая обаятельная женщина» много знает о человеческой любви и любви чувственной». Ахматова оставит потомкам свои впечатления о Брик: «...Волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза». Сама же Лилия Юрьевна никогда не будет вести счет многочисленным успехам у мужчин, а по поводу самого известного романа в своей жизни заметит: «Конечно, Володе следовало жениться на Аннушке, подобно тому, как вся Россия хотела, чтобы Пушкин женился на Арине Родионовне». Увы, избранницы гениев чрезвычайно редко нравятся окружающим и тем более современницам, да и потомки чаще всего не составляют исключения из этого правила.

Пресловутая шейка бедра

Конечно, отношения поэта и его музы, длившиеся 15 лет, год от года становились все сложнее и запутаннее. Под конец жизни Маяковский пытался связать свою судьбу с красавицей-эмигранткой Татьяной Яковлевой, актрисой Норой Полонской, но в результате вновь возвращался к Лиле. Выстрел в апреле 1930 положил конец метаниям. Указав на Лилю как на члена своей семьи, поэт обеспечил ей не только непреходящую славу. Уже 23 июля появилось постановление о наследниках Маяковского: ими были признаны Лиля Брик, его мать и две Володины сестры. Каждая получала пенсию в 300 рублей (сумма достойная в те годы). Кроме этого Лиле досталась половина авторских прав на все произведения, другую половину разделила семья. Стоит ли удивляться, что эта женщина не знала нужды всю оставшуюся жизнь?

Когда Маяковского не стало, Лиля вышла замуж за Виталия Примакова, одного из руководителей НКВД. Они переехали на Арбат, причем Осип Брик отправился с ними. Жили опять втроем. Лиля в который раз умело и тонко командовала парадом. Окружение семьи, соответственно, пополнилось – теперь к частым гостям из мира искусства добавились друзья Примакова: Тухачевский, Егоров, Якир.
Все они, включая супруга Лилии Юрьевны, расстреляны в 1937-м. Сама она, как свидетельствуют воспоминания, тоже попала в списки приговоренных. И была помилована непосредственно Сталиным. Вычеркивая имя Брик собственноручно, он прокомментировал: «Не будем трогать жену Маяковского!»

В 1945 году, поднимаясь домой по лестнице, Осип Брик скончался от разрыва сердца, и его смерть была для Лили настоящим ударом. «Когда умер Ося, не стало меня». Ее третий официальный брак, с Василием Катаняном, оказался последним. Супругу уже не приходилось изнывать от ревности: Лиля оставалась преданной женой и всем своим поведением вдохновенно обеспечивала мужу (и себе!) постоянный праздник. Ее талант жить, умение окружать себя самыми интересными людьми, ни в коей мере не увяли, а расцвели буйным цветом.

Дом всегда был полон гостей, которых щедро потчевали невообразимыми для рядовых советских граждан деликатесами. В 60-е ее квартира на Кутузовском стала местом встречи всех знаменитостей тех лет: Рина Зеленая, Микаэл Таривердиев, Татьяна Самойлова, Андрей Вознесенский. Когда приглашали в гости, то оплачивали такси – это было негласным правилом радушного приема. Майя Плисецкая познакомилась там с Родионом Щедриным, Булат Окуджава исполнял свои песни, а хозяйка искренне восхищалась ими и позволяла в свою очередь восхищаться собой – она до конца дней не изменяла этой привычке. Стены в доме украшали работы Шагала, Леже, Пиросмани, акварели Маяковского. К своему 85-летию Лилия Юрьевна получила в подарок от французского друга Ива Сен-Лорана великолепное платье. Знаменитый кутюрье всегда восхищался ее безупречным вкусом и считал одной из самых элегантных женщин эпохи

Она философски говорила: «Все умирают, и мы когда-нибудь умрем!» И, очевидно, считала себя вправе диктовать собственные законы даже смерти. В 86 лет, нечаянно оступившись возле кровати, Лиля сломала шейку бедра. В таком возрасте переломы не заживают. И все, на что можно рассчитывать, это постельный режим. Вместо музы – обуза?

4 августа 1978 года на даче в Переделкино Лилия Юрьевна приняла смертельную дозу снотворного. Оставшись верной своей страстной натуре, объяснилась мужу в обожании в предсмертной записке, попросила прощения у него и у друзей.

«Я завещаю после смерти меня не хоронить, а прах развеять по ветру, – не раз заявляла она при жизни. – Знаете, почему? Обязательно найдутся желающие меня и после смерти обидеть, осквернить мою могилу…» Воля была исполнена. Лилю Брик кремировали и развеяли пепел в живописных окрестностях Звенигорода. Места там – одни из самых красивейших в Подмосковье. На поляне водрузили большой камень, выбив на нем буквы «Л.Ю.Б.».

Биографы утверждают, что Владимир Маяковский, несмотря на свой высокий рост и решительные манеры, был чрезвычайно впечатлительным и легкоранимым человеком. Он часто влюблялся и умел красиво ухаживать за женщинами. В тот момент, когда поэт познакомился с Лилей Брик, он тоже был несвободен. Продолжит - экскурсовод проекта «Лучший город земли» Светлана Кондратьева.

«Лилю с Маяковским познакомила сестра Лили, за которой он изначально ухаживал – будущая писательница Эльза Триоле. И так получилось, что Маяковский, придя с дамой, влюбился в Лилю – замужнюю женщину. Лиля Брик для Маяковского была не только любимой женщиной, но и, конечно, музой. Он для нее писал стихи и даже сценарии к фильмам».

Все знают Владимира Маяковского как главного поэта, воспевшего социализм. Его называли рупором революции. Но на самом деле, творчество Маяковского гораздо шире и объемней. А любовная лирика пропитана не меньшей страстью, чем политическая. Владимир Маяковский пробовал себя в разных сферах. В частности – в только зародившемся виде искусства – кинематографе.

«Он написал в 1918 году сценарий «Закованная фильмой». Главные роли играли Маяковский и Лиля Брик. Он играл художника, влюбленного в балерину на экране в кино. Но любовь художника к этой балерине позволяет ей сойти с киноэкрана и полюбить художника, ответить ему взаимным чувством».

В жизни чувства поэта и его музы тоже были взаимными. Хотя, по меркам простых людей, отношения Маяковского и Лили Брик были, мягко говоря, неординарными.

«Конечно, отношения были у них непростые. Маяковский настолько Лилю Брик любил, что даже жил с ними втроем – Лиля, Осип и поэт. У нее были романы с другими мужчинами, у нее было много поклонников. И Маяковский тоже заводил какие-то влюбленности, когда путешествовал за границей и не только. Лиля смотрела на это, в общем-то, сквозь пальцы. Кроме одного случая, когда Маяковский влюбился в Татьяну Яковлеву и по возвращению из Парижа он показывает Лиле стихотворение – письмо Татьяне Яковлевой. Первый раз она сказала ему – ты сейчас первый раз меня предал. Для нее предательством была не влюбленность, не роман, а именно измена ей как музе».

Лиля Юрьевна и Осип Максимович Брики были довольно обеспеченными людьми. Их квартира в Петрограде стала своеобразным салоном, где бывали футуристы, писатели, филологи и другие представители богемы. Супруги сразу же разглядели большой поэтический талант Маяковского и помогли напечатать ему поэму «Облако в штанах». Спустя какое-то время Маяковский переехал к Брикам и об этих отношениях заговорили все. Поэт обожал Лилю Юрьевну, называл ее своей женой, а к любым нападкам в сторону этой женщины относился невероятно болезненно.

«Маяковский дарит Лиле Брик кольцо, на котором выгравированы всего лишь три буквы – три инициала ее имени – Лиля Юрьевна Брик – ЛЮБ. Но если кольцо крутить на пальце, то получается слово – люблю. И таким образом необычным Маяковский в очередной раз признался в любви своей любимой женщине. И, говорят, Лиля Брик не снимала это кольцо до самой смерти».

Лиля Брик прожила долгую и насыщенную жизнь. Она была очень энергичным человеком и много работала – была ассистентом режиссеров на съемках, писала сценарии и исследовательские работы о Достоевском и поэтах ХХ века. Ее скульптурные работы (в том числе и бюст Маяковского) хранятся в музеях и частных коллекциях. В предсмертном письме поэта Лиля Юрьевна Брик была указана в качестве члена семьи.

«Но, тем не менее, она носила статус официальной вдовы Маяковского и делала все, чтобы он не запомнился современникам только поэтом-рупором революции. Ведь кто как ни она знала, насколько этот высокий мужчина с громогласным голосом ранимый, мягкий в душе. Как, наверное, и любой мужчина. Поэтому она, конечно, старалась, чтобы его помнили и как лиричного поэта».

Как-то в модном петроградском кафе «Привал Комедиантов» побывали Владимир Маяковский и Лиля Брик. Проведя там некоторое время, пара вышла из заведения, и женщина обнаружила, что забыла свою сумочку. Поэт мгновенно вернулся за ней. За соседним столиком сидела известная журналистка Лариса Рейснер, которая с грустью заметила: «Владимир, вы теперь так и будете таскать эту сумочку всю жизнь!» На что Маяковский, ничуть не растерявшись, напротив, с гордостью ответил: «Я, Ларисочка, эту сумочку могу в зубах носить! В любви обиды нет!» Этот впечатляющий случай в полной мере показывает, насколько Лиля завладела сердцем поэта. О жизни и судьбе столь эпатажной и яркой женщины мы сегодня и поговорим.

Биография «музы русского авангарда» тесно переплетена с жизнями многих известных и видных деятелей искусства и литературы. В 1891 году в семье московского юриста Урия Александровича и Елены Юльевны Берман родилась девочка – Лили Уриевна Каган. Семья была с достатком, поэтому на образование не жалели денег. В детстве к ней приставили гувернантку-француженку, занимавшуюся ее воспитанием. Затем Лили весьма успешно обучалась в частной гимназии, а в 1909 году она поступила на математический факультет Высших женских курсов. Точные науки явно были не для нашей героини: быстро бросив синусы и прозводные, Лиля поступила в архитектурный институт, на отделение живописи и лепки. Увлечение изящными искусствами оказалось довольно серьезным и осталось с героиней до конца ее дней. Но на этом ее поиски самой себя не остановились. Также она даже увлеклась балетом и даже попросила родителей установить дома профессиональный станок. Девушка стала посещать уроки известной балерины Александры Доринской. Которая отзывалась о Лиле, как об очень прилежной ученице.

Однако у девушки были увлечения, которые доставляли родителям хлопоты, с ранней юности Лили отличалась влюбчивостью, ее романы следовали один за другим. Хотя она не считалась роковой красоткой, но она владела невероятным искусством завораживать и притягивать представителей противоположного пола. Поговаривают, что перед чарами девушки не устоял Федор Шаляпин. Однажды, проезжая в своем экипаже, он с первого взгляда был поражен Лили, совершавшей променад по московским улицам. Мужчина остановил извозчика и пригласил девушку на свой концерт. Конечно, никаких вольностей за этим не последовало, но, смеем предположить, что пылкие друзья-сверстники были не столь тактичны и деликатны в проявлении зарождавшихся чувств.

Мама не знала со мной ни минуты покоя и не спускала с меня глаз.

В то же время у родителей были все основания гордиться своей дочерью: Лили была и способной, одаренной девушкой. Кроме того она обладала невероятным чутьем на талантливых людей и не стеснялась прибегать к их помощи. Часто на музыкальных вечерах матери Лили, зачитывались литературные опусы девочки. Они вызывали глубокий интерес и одобрение гостей-слушателей. Но одним прекрасным днем выяснилось, что настоящий сочинитель — не гимназистка, а ее учитель словесности, самозабвенно творившей вместо своей юной пассии.

После этого инцидента юную аферистку в наказание отправляют к бабушке в Польшу. Но план родителей по восстановлению нравственности дочери потерпел фиаско. В девушку влюбился родной дядя и стал добиваться у отца согласия на официальный брак. Лили немедленно вернули в Москву, откровенно говоря, ненадолго. После очередного мимолетного увлечения, девушке пришлось отправится в провинцию, чтобы сделать аборт. Результатом этого медицинского вмешательства стало то, что Лили навсегда лишилась возможности иметь детей. Поскольку внеплановая беременность ей больше не грозила, девушка стала лишь раскованнее в интимном плане.

Еще одним увлечением Лили были фотосессии. Интимного характера. Девушка не стеснялась обнажить свои прелести перед объективом камеры.

Лучше всего знакомиться в постели!

Ее мимолетные знакомства и девичьи приключения сопровождались любовью к Осипу Брику. Они познакомились, когда девушке было 13 лет, ее избраннику 17. Осип руководил кружком по изучению азов политэкономии, которые посещала Лили. 7 лет встреч, расставаний, свиданий, объяснений. На первых порах юноша не особо проявлял чувства, хотя юная прелестница нисколько не стеснялась признаний и довольно быстро сообщила о своей любви. Обнадеживающего ответа Лили не получила, но девушка отличалась невероятным качеством: она не признавала, что мужчина может остаться равнодушным к ее чарам. Лили не верила в это сама и не давала такой возможности другим. Мы не будем оценивать праводоподобность того, что Осип Брик потерял голову от внезапно вспыхнувшего чувства, но факт остается фактом, в 1912 году они сыграли свадьбу.

Через 3 года после торжества произошла встреча Бриков и Маяковского: в дом супругов его привела младшая сестра Лили, Эльза. Она чрезвычайно гордилась своим поклонником и не на шутку увлеклась им. Представьте же удивление несчастной сестры, когда Владимир, закончив чтение своего произведения, подошел к старшей сестре и попросил разрешения посвятить поэму именно ей. Так Лили обзавелась новым поклонником, ненароком отбив его у собственной сестры.

Для поэта этот вечер стал роковым. Он, полностью охваченный пылающим чувством, буквально трубил повсюду о своей музе. Маяковский в прямом смысле обрушил на нее свою любовь. Хотя он долго добивался взаимности, достичь своей цели ему в конечном итоге удалось. В некотором роде.

В те времена литературная среда была далека от пуританства, но то, что случилось, повергло в шок всех.

Эльзочка, не делай такие страшные глаза. Просто я сказала Осе, что мое чувство к Володе проверено, прочно и что я ему теперь жена. И Ося согласен.

Младшая сестра перед отъездом заграницу решила заглянуть в гости к Брикам и обнаружила там притихшего, счастливого Маяковского, млевшего у ног Лилички. Что касается законного мужа, тот был предельно спокоен и лишь заявил: «Да, мы теперь решили поселиться втроем!» Шутки в этом не было, участники сомнительной авантюры и вправду начали совместное проживание. А на дверях коммунальных комнат, где они жили, висела табличка: «Брики. Маяковский».

Лиля правила балом, она беспрекословно диктовала законы проживания для всех троих. Например, вечера они должны были проводить вместе, а дневное время не подлежало никакому контролю, то есть каждый был предоставлен сам себе. Понятное дело, буйный темперамент Владимира никак не мог уложиться в такой регламент. Он устраивал сцены ревности, крушил мебель. Осип, знавший супругу гораздо дольше, старался вразумить сожителя, мол: «Лиля — это стихия! Нельзя же прекратить дождь или снегопад по желанию». Виновница же бурных событий даже не думала о жертвовании своими приключениями и увлечениями.

Хотя, необходимо отметить, что при четко оговоренной свободе каждого из участников трио, она всегда пристально следила не только за случайными интрижками, но и за творчеством поэта, уверяя, что время от времени ему полезно мучиться. Например, как-то раз она устроила настоящее испытание для Маяковского, запретив видеться с ней на протяжении нескольких месяцев. Гений страдал и считал дни до встречи. После такой «терапии» всегда получались потрясающие стихи. Это был не единственный способ «воспитания» своего поклонника. Как Лиля сама признавалась, ей очень нравилось заниматься любовью со своим законным супругом, в то время как несчастный поэт был заперт на кухне.Лиля про свой роман отзывалась так:

Володе следовало жениться на моей домработнице Аннушке, подобно тому, как вся Россия хотела, чтобы Пушкин женился на Арине Родионовне.

Отношения между Маяковским и госпожи Брик из года в год становились только сложнее и запутанней. Он пытался связать свою судьбу с другими женщинами, но вновь и вновь возвращался к ней, к своей Единственной и Неповторимой. Выстрел в грудь завершил все метания поэта.

Кончина Маяковского не стала большой трагедией для Лили. Она вышла замуж за Виталия Примакова, одного из руководителей НКВД. Они вместе переехали на Арбат. Кстати, Осип Брик также продолжал жить с ними. Круг общения пополнился: теперь к гостям из мира искусства добавились друзья Примакова.

Идиллия закончилась тем, что Виталий и его друзья, вхожие в их дом, были расстреляны по приказу Сталина. Лиля также попала в список приговоренных, но ее имя вождь вычеркнул лично, сказав, что нельзя трогать жену Маяковского.

В 1945 году Осип Брик скончался от разрыва сердца. Его смерть стала для Лили настоящей трагедией. По ее словам, «когда не стало Оси, не стало и ее». В характере женщины произошли кардинальные изменения. Третьего мужа, Василия Катаняна, Лиля уже не заставляла изнывать от ревности: она стала преданной женой. До конца своих дней женщина стремилась окружить себя и мужа постоянным праздником. Интересные люди, приемы, литературные и музыкальные вечера не давали паре заскучать.

В возрасте 86 лет Лиля нечаянно оступилась возле кровати и сломала шейку бедра. В таком возрасте подобные переломы уже не заживают. Меньше всего ей хотелось превратиться из музы в обузу. Поэтому 4 августа 1978 года на даче в Переделкино она приняла смертельную дозу снотворного. В предсмертной записке Лиля объяснилась мужу в обожании, попросила прощения у него и у друзей.

По просьбе покойной, ее не стали хоронить, а кремировали и развеяли прах по ветру. На одном из полей под Звенигородом стоит памятник-валун с буквами – ЛЮБ (Лиля Юрьевна Брик).

Женщина, чьи «глаза зажгли пурпур русского авангарда», вызывала к себе и любовь, и ненависть, и зависть. Однако она не зря прожила свою жизнь, став источником вдохновения для многих гениальных людей.

Хорошо быть музой! Особенно состоятельного человека: он вкалывает, а ты его вдохновляешь, украшаешь его жилище своими портретами, делаешь вид, что тоже можешь творить – то с ним в кино снимешься, то сядешь рядом рисовать или лепить его из глины. Можно попрыгать, изображая балерину. Вот только стихи писать так сложно и не каждому дано! Но есть же проза! Можно родить сценарий и даже попробовать по нему снять «фильму» с собой в главной роли. Не получилось? Значит, я — непонятый гений! Главное – уметь держать в руках этих мужиков!

Примерно такими 15 лет были взаимоотношения Лили Брик и «горлана, главаря» Владимира Маяковского.
Маяковский и его муза Лиля Брик … Их жизнь, кажется, давно изучена по минутам. Особенно история их любовных отношений. Это надо же – жить сразу с двумя мужьями одновременно! Она, что, мусульманин, которому положено иметь гарем?! Впрочем, если посчитать всех мужей Лили Брик, то иной шейх смутится от бедности своей сексуальной жизни. О ней снято больше телефильмов, чем о самом Маяковском: «Вениамин Смехов о Лиле Брик» (1995); «Больше чем любовь: Владимир Маяковский и Лиля Брик» (2003); «Про это, про поэта и про Лилю Брик» (2006), «Гражданская вдова Маяковского Лиля Брик» (2009); «Женщины в русской истории. Лиля Брик» (2011). К тому же сохранились эпизоды из немых фильмов, где когда-то, еще при жизни поэта, вместе с ним была снята Лиля Брик. А сколько написано статей и книг! Из них вырисовывается вот такой образ.
С розовой юности ее, гимназистку Лили Каган, дочь состоятельных родителей – юриста и пианистки, занимали яркие любовные романы. Когда очередная история юной Лили с ее учителем музыки закончилась беременностью, ее отправили в глушь – подальше от позора. Там ее ожидал то ли аборт, то ли искусственные роды, после чего Лиля навсегда лишилась возможности иметь детей и стала жить исключительно для себя! С Осипом Бриком она познакомилась еще в тринадцать лет. Но только после всех ее приключений молодые люди решили пожениться.

Родители жениха, состоятельные торговцы, были против такого альянса – уж очень громкая слава была у невесты! Однако жених уперся, и брак этот в довольно странном виде сохранился до самой его смерти в 1945 году. Она стала Лили Юрьевна (Уриевна) Брик — до конца жизни. Окончив юридический факультет Московского университета, Осип не работал по специальности, а служил в ювелирной фирме отца. Вроде бы классовый враг, а после революции стал юрисконсультом ЧК. Странная какая-то карьера! Лили с 1912 года жила на средства мужа и долго искала себя: немного поучилась на математическом факультете Высших женских курсов, потом столько же — в Московском архитектурном институте, какое-то время в Мюнхене занималась скульптурой, а затем увлеклась балетом, но и балериной не стала.

Она нашла себя в роли хозяйки светского салона, музы нескольких поэтов и светской львицы, кем ухитрялась быть даже в самые трудные для страны времена – во время революций и всех войн ХХ века.
Маяковский познакомился с этой женщиной в июле 1915 года в Петербурге. Брики слышали о нем раньше, а теперь проявили сочувственное внимание к 22-летнему футуристу в желтой кофте, угадав в нем большой поэтический талант.

Познакомила их младшая сестра Лили Юрьевны – Эльза. За ней, еще до знакомства с Бриками, ухаживал Маяковский, бывал у нее дома, пугая добропорядочных родителей Эльзы своими футуристическими выходками. После смерти отца – в июле 1915 года – Эльза приехала в Петроград к сестре и, на свое несчастье, пригласила к ней Маяковского. Он пришел, прочитал «Облако в штанах»… Помните:
«Хотите -
буду от мяса бешеный
- и, как небо, меняя тона -
хотите -
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а - облако в штанах!»
С таких страстей все началось, а окончилось.… Но тогда, как пишет Эльза, «Брики отнеслись к стихам восторженно, безвозвратно полюбили их. А Маяковский безвозвратно полюбил Лилю…» Поэт снял жилье неподалеку от Бриков и все свободное время проводил у них. Осип даже напечатал за свой счет его поэму, ранее отвергнутую издателями. На книжке появилось посвящение «Тебе, Лиля» — первое, но не последнее. Потом О. Брик издает поэму Маяковского «Флейта-Позвоночник», в которой, как и во многих последующих стихах, поэт воспевает свое неистовое чувство к Лиле (так он стал ее называть). Затем следует стихотворение «Лиличка!». По накалу страсти – это одно из лучших лирических стихотворений в творчестве поэта, да и в советской поэзии тоже. С 1915 года эта троица практически не расстается.
С этих пор Маяковский все свои произведения, даже написанные до знакомства с Бриками, посвящает Лиле.

Они станут более лаконичным и очень «маяковскими». Л.Ю.Б. Эти ее инициалы украсят подаренное Лиле кольцо – по кругу они будут читаться «люблю». Л.Ю.Б. завораживала многих мужчин. Чем? Было что-то в этой «ослепительной в царице Сиона евреева, — писал о ней один из ее поклонников — Виктор Шкловский. — Она умела быть грустной, женственной, капризной, гордой, пустой, непостоянной, влюбленной, умной и какой угодно».

А один из мужей Анны Ахматовой искусствовед Н. Пунин записал в дневнике: «…у нее торжественные глаза; есть нечто наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными веками…» Женщины видели ее другой: Да, тоненькая, стройная, хрупкая, но «дефектом внешности Лили Юрьевны можно было бы посчитать несколько крупную голову и тяжеловатую нижнюю часть лица, но, может быть, это имело свою особую прелесть в ее внешности, очень далекой от классической красоты». А одна из мемуаристок восклицала: «Боже мой! да ведь она некрасива. Слишком большая для маленькой фигуры голова, сутулая спина и этот ужасный тик». Были еще веснушки, рыжие волосы и … кривоватые тонкие ноги. На то мы и женщины, чтобы видеть лишь недостатки в себе подобных. Это мужчин можно привлечь чем-то «наглым и сладким», «темными веками и накрашенными губами». Нас не обманешь! К тому же, видимо, надо быть действительно большим поэтом, чтобы такой образ превратить в объект поклонения. А Владим Владимыч так опоэтизировал Лилю, что привлек к ней еще больше поклонников «наглого и сладкого».
У Лили имелся свой подход к мужчинам, который действовал, по ее мнению, безотказно:

«Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешать ему то, что не разрешают ему дома. Например, курить или ездить куда вздумается. Остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье».

Короля (и королеву тоже) делает свита. И Лиля создает ее благодаря Маяковскому, превратив их общую квартиру (ее содержат родители Осипа) в светский салон (и это в годы мировой войны!). Его регулярно посещают известные литераторы — друзья Маяковского: Велемир Хлебников, Давид Бурлюк, Василий Каменский, Николай Асеев, позже — Сергей Есенин, Всеволод Мейерхольд, Максим Горький, Борис Пастернак, а также такая совсем не литературная фигура, как зампред ОГПУ Я.С. Агранов. Ходили упорные слухи, что душа и хозяйка «салона» Лиля Брик и ее Ося с ним не просто дружили, а в 20-30 гг.. тоже имели к этой «фирме» самое прямое отношение. Кто-то якобы еще тогда видел у них удостоверения сотрудников ОГПУ, а сейчас их нашли в архивах КГБ и опубликовали.
Как оказался Маяковский в такой компании? По мнению биографов поэта, не такой уж он был «горлан и главарь» революции. Наоборот, чрезвычайно впечатлительный, легкоранимый, постоянно подвергавшийся нападкам прессы, он ранее только у матери и сестер находил приют и ласку. Друзья -литераторы – они ведь всегда еще и соперники. Маяковский с распахнутой душой откликнулся на сочувствие и внимание, проявленные к нему Бриками. По-рыцарски благородный, он до конца жизни сохранял в душе теплые чувства к тем, кто когда-то помог ему, и никогда ни слова плохого не написал о Бриках, даже если они с ним обращались не всегда порядочно.
Л. Брик писала о том, что ее отношения с мужем еще в 1915 году перешли в чисто дружеские: «И эта любовь не могла омрачить ни мою с ним дружбу, ни дружбу Маяковского и Брика. Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями». О дальнейшей жизни сказано: «Мы с Осей больше никогда не были близки физически, так что все сплетни о «треугольнике», «любви втроем» и т.д. – совершенно не похожи на то, что было. Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах, ни в какой литературе». А как же Володя? А вот так: «Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося». Все это действительно было ни на что не похоже. Кроме того, возвышенная любовь к отставленному мужу не мешала Лиле всегда использовать его в хозяйстве – добывать продукты в тяжелые времена, ездить с ним отдыхать в Германию и посещать ее маму в Лондоне. До самого 1934 года они, по словам Лили, ездили за границу, чаще, чем в Переделкино, легко получая визы. То Лиля с Осей, то Лиля с Володей. Очень редко втроем. А когда у Осипа появилась подруга, а потом жена Евгения, ее никогда не брали за границу. Она ездила с мужем только в командировки по родной стране.

Вдвоем Лиля и Маяковский, уверяет она, никогда не жили. В Москве это была сначала две комнаты в коммуналке, потом крошечная квартирка… из четырех комнат. В одной Маяковский, в другой – тот самый салон, в остальных двух — Лиля с Осей. Что там было на самом деле? Никто свечку не держал.
Но в старости Лиля Брик потрясла Андрея Вознесенского таким признанием: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал…» «Она казалась мне монстром, – признавался Вознесенский. – Но Маяковский любил такую. С хлыстом…»

А любовь то взлетала до небес, то рушилась с них на грешную землю. В 1922 году Маяковский, опять с помощью Бриков, издает поэму «Люблю» — его самое светлое произведение о любви к Л. Брик. Его иллюстрировал фотограф-художник, друг Маяковского — Родченко. Это был коллаж из фотографий Лили. Так все, и без того не очень тайное, стало явным для всех. И тут же наступает первый кризис в отношениях Л. Брик и В. Маяковского. Издерганный неопределенностью своего статуса – муж он или кто? – Маяковский переезжает из общей квартиры в Гнездиковском переулке в свою комнатушку — кабинет в коммуналке на Лубянке (теперь там его музей). Там Володя, по указаниям Лили, должен «исправиться», не ревновать, не ссориться с нею, а написать заданное ею количество хороших стихов. Его чувства Лиля Юрьевна в расчет не принимала. В своем кругу она позволяла себе высказываться о Маяковском иронически: «Вы себе представляете, Володя такой скучный, он даже устраивает сцены ревности»; «Какая разница между Володей и извозчиком? Один управляет лошадью, другой – рифмой». Она тем временем живет с Осей и крутит романы с другими поклонниками, а Маяковский, патологически ревнуя Лилю, прячась, часами караулит ее в парадной, передает через домработницу письма и записки, присылает цветы, книги и птиц в клетке. В ответ получает лишь краткие записки, что она тоже скучает.
В его переживаниях Лиля Юрьевна видела «пользу»: «Страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи». Так и вышло. 28 февраля 1923 они впервые после разлуки встречаются на вокзале, чтобы вместе поехать на несколько дней в Петроград. В вагоне Маяковский с ходу прочитывает Лиле свежую поэму «Про это» и рыдает у нее на руках.
Любовные отношения Л. Брик и В.Маяковского длятся еще некоторое время, однако в 1924 г. происходит последний разлад. Лиля пишет поэту записку, в которой говорится, что она не испытывает к нему прежних чувств, а в конце добавляет: «Мне кажется, что и ты любишь меня много меньше и очень мучиться не будешь». Маяковский мучается, но старается не показывать этого, заявляя в стихах: «Я теперь свободен от любви и от плакатов». Что же произошло? Оказывается, виной всему новое увлечение Лили Юрьевны, на сей раз соседом по даче А. М. Краснощековым. Он не просто сосед, а председатель Промбанка и заместитель Наркомфина. Лицо более важное, чем «простой пролетарский» поэт. Когда впоследствии Краснощекова, который неплохо погрел руки на государственных деньгах (не с помощью ли Лили?), посадили в тюрьму, ее, «официальную» любовницу, не тронули. Хотя могли бы… «Что делать? – жаловалась она Маяковскому, когда тот находился в Париже в 1924 году. – Не могу бросить А. М., пока он в тюрьме. Стыдно! Так стыдно, как никогда в жизни… Умереть – легче…»
Лиля быстро утешилась. За Краснощековым последовали все новые и новые увлечения: Асаф Мессерер, Фернан Леже, Юрий Тынянов, Лев Кулешов. Для Лили крутить романы с близкими друзьями было так же естественно, как дышать.

Такие испытания несколько раз приводили поэта к желанию покончить с собой. Лиля ставила себе в заслугу, что дважды уберегла его. Он звонил – она прибегала и отнимала пистолет.
В 20-е годы и до середины 30-х интеллигенции еще позволялось бывать за рубежом, но не так часто, как Брикам и Маяковскому. А он, «стремясь развеяться», регулярно бывал во Франции, оттуда отправлялся в Мексику и США. Везде у него были концерты, встречи с читателями и… романы. В США в 1926 году у него даже родилась дочь Элли –Елена-Патриция, что тщательно скрывалось от Бриков.

Дочь Маяковского

Владимир видел дочь только один раз - осенью 1928 года, когда они с Елизаветой встречались в Ницце, вскоре поэта не стало. О дочери поэта наши газеты напишут только в 90-е годы. Недавно они же сообщили о ее кончине.

Детей у Элли не было, у сестер Маяковского тоже – род прервался.
На «обычные романы» Маяковского Лиля смотрела спокойно, но стоило ей узнать, что у «Володечки, ее милого щена», намечается нечто серьезное и он близок к женитьбе, как, например, с русской эмигранткой Татьяной Яковлевой, она тут же принимала меры, чтобы вернуть любимого на место.

В Париже у Лили был свой надежный агент – сестра Эльза Триоле, которая став женой французского писателя-коммуниста Луи Арагона (как позже выяснилось, гомосексуалиста, ушедшего от нее к мужчине), обеспечила и сестричке возможность время от времени быть парижанкой. Эльза регулярно сообщает Лиле, что позволяет себе Маяковский вдали от нее, и сестры вместе плетут свои сети. Так родилось на свет письмо Эльзы с сообщением, что Татьяна Яковлева, ожидающая Маяковского в Париже, якобы уже вышла замуж за богатого аристократа. Лиля «нечаянно» прочитала его вслух в салоне, в присутствии нескольких поэтов, выразив сочувствие Володечке, который чуть с ума не сошел от этой вести. Невеста поэта действительно стала женой аристократа, но несколько позже.
Поэт продолжал метаться между Лилечкой и своими новыми подругами, калейдоскопом мелькавшими в его жизни.

Лиля тоже ни в чем себе не отказывает. А Ося тоже уже давно живет с постоянной подругой, с которой дружит Лиля. И все они существуют на заработки Маяковского. Легко догадаться, что женитьба Маяковского «всерьез» означала бы для Бриков определенные финансовые неудобства – ведь поэт нес немалые расходы по обеспечению их жизни. Письма Лили Юрьевны пестрели бесконечными просьбами о деньгах. Включался в это и Осип Брик. «Киса просит денег», – телеграфировал он в Самару Маяковскому. «Все благополучно. Жду денег» – обычный вариант телеграфных посланий Лили. Владимир Владимирович оплачивал ее заграничные поездки, выполнял бесконечные заказы – от дамских туалетов до – «Очень хочется автомобильчик! Привези, пожалуйста!» Да еще «непременно Форд, последнего выпуска…».

Как человек широкой души, поэт даже в стесненных обстоятельствах не оставлял без внимания ни одной просьбы Бриков. «Любимый Володечка» оставался для Лили главным поставщиком французской косметики, платьев, чулочков и даже «маленького реношки» — чуть ли не первой в Москве частной легковушки. Сейчас во Франции опубликована переписка сестер (у нас она издавалась лишь выборочно и обычно под редакцией Бриков). Письма полны таких заказов и описаний романов самих сестер и поэта.
Последняя встреча Лили с Маяковским происходит 18 февраля 1930 г., в день, когда Брики уезжают в Берлин и Лондон, как значится в официальных документах, «осматривать культурные ценности». Маяковский, который долгое время безуспешно пытался добиться, чтобы его выпустили в Париж к Т. Яковлевой, в последние дни жизни будет рваться за рубеж еще и к Л. Брик. Но выехать ему больше не разрешают.
Последняя открытка от Лили Маяковскому отправлена 14 апреля 1930 г. — в день самоубийства поэта. Позднее Лиля напишет: «Если б я в это время была дома, может быть, и в этот раз смерть отодвинулась бы на какое-то время».
Свидетельницей гибели поэта становится совсем другая женщина – актриса МХАТа Вероника Полонская, жена артиста Михаила Яншина, которую Маяковский за минуты до смерти уговаривал стать его женой.

Не уговорил — и выстрелил в свое сердце, едва она ступила за порог его крошечного кабинета. Двухметровый Маяковский упал так, что сразу войти в комнату стало невозможно. Когда примчались друзья Лили и Оси – гэбэшники — и вошли, еще пахло порохом, но ничего поделать уже было нельзя. Поздно…
Расследование дела о смерти поэта за № 24541 было поручено, конечно же, другу семьи Агранову. О положении этого человека в ГПУ можно судить по тому, что в Ленинград после убийства Кирова сопровождал Сталина именно Яков Агранов. В 35 году он получил в Кремле квартиру замученного в застенках Енукидзе. Как выяснилось позже, жертвами Агранова стали поэт Николай Гумилев и ученый Александр Чаянов. Правда, и его самого тоже шлепнули, когда стал не нужен.
Тогда сомнений в самоубийстве поэта не было. Ведь он оставил записку-завещание, написанную за два дня до смерти — 12 апреля 1930 года. Вот она.
«В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите — это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет.
Лиля — люби меня.
Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.
Если ты устроишь им сносную жизнь — спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.
Как говорят —
«инцидент исперчен»,
любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчете
и не к чему перечень
взаимных болей,
бед и обид.
Счастливо оставаться.
Владимир Маяковский.
12. 04. 30 г.»
Там есть еще приписка о деньгах.
Через три дня на похороны из-за границы вернулись, вызванные телеграммой Агранова, Брики. Верная себе, Лиля позвонила Полонской и попросила ее не приходить на похороны, чтобы «не отравлять своим присутствием последние минуты прощания с Володей его родным». Актриса не пришла – в это время ее как раз вызвали к следователю…

Жизнь Вероники Полонской сразу и резко изменилось. «Застрелился он при Норе, — писала Лиля Брик сестре в Париж, — но ее можно винить, как апельсиновую корку, о которую поскользнулся, упал и разбился насмерть». Бедная женщина была так напугана смертью поэта, допросами в компетентных органах, что отказалась от всего и всю жизнь скрывала свою причастность к поэту и его трагедии. Предсмертную записку опубликовала «Правда», и М.Яншин, ее муж, как ни любил свою юную Нору (ей был 21 год), из-за огласки сразу оставил ее. Вероника Полонская умерла в 1991 году в Доме престарелых актеров. Только тогда стала известна ее роль в жизни и смерти поэта.
Небольшое имущество Маяковского было разделено поровну между его матерью и Лилей. Кроме того, ей отдали две тысячи рублей, упомянутые Маяковским в записке и два золотых кольца, возможно, купленные им для себя и Вероники Полонской.
Весь архив Маяковского был передан Брикам (существует правдоподобная версия о посмертной правке записки Бриками). Они начали усердно заниматься подготовкой собрания сочинений Маяковского, несмотря на протесты матери и сестёр поэта, получивших право только на часть гонорара от публикаций. Начинается многолетняя тяжба за права на рукописи. Дело доходило до судов, но Брики не выпустили труды поэта из своих рук. Когда в 1935 году возникли сложности с изданием полного собрания сочинений, Лиля Юрьевна написала письмо И. Сталину, в котором просила о помощи. Именно на ее письме вождь написал знаменитое и многократно цитируемое: «Тов. Ежов! Очень прошу вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям — преступление. Жалобы Брик, по-моему, правильны. Привет! Сталин». С этого момента Маяковский становится главным поэтом Советского Союза, а Брики — главными наследниками и до самых хрущевских времен живут за счет гонораров за публикации, отделяя крохи родным поэта. Однажды, в ответ на очередную жалобу единственной к тому времени сестры Маяковского Людмилы, Никита Хрущев приказал прекратить платить гонорары Лиле и ее мужьям. «Хватит! Попользовались!» Супругам пришлось жить на обычные пенсии. Впрочем, они не бедствовали.

После смерти Маяковского Лиля довольно скоро вышла замуж за командира «червонного казачества» комкора Виталия Примакова. Но тут она чуть не влипла в историю — ее нового мужа репрессировали в 1937 г. , (А.М. Краснощекова, финансовые махинации которого разоблачил не кто иной, как В.В.Куйбышев, а Лиле стыдно было оставлять, пока он был в тюрьме, тоже). Тогда Лиля ждала ареста каждый день и в надежде заглушить ужас потянулась к бутылке. Но до запоев дело не дошло, и алкоголичкой она не стала. Лиля не попала, как другие жены крупных военных, ни под расстрел, ни в степи Казахстана. Согласно легенде, Сталин сказал: «Не будем трогать жену Маяковского» — и вычеркнул ее из списка обреченных на арест литераторов. Возможно, тиран не хотел дискредитировать имя поэта, совсем недавно поднятое им на пьедестал.
В следующий раз (официально – в третий) Л.Брик вышла замуж за литературоведа Василия Катаняна… друга Осипа Брика. Лиля увела литератора из его семьи и удивлялась, почему его брошенная жена обижается, а не дружит с нею).
Очень удобно – дома свой литературовед и редактор произведений Маяковского. В.Катанян написал несколько исследований творчества «лучшего и талантливейшего поэта». Позже, когда супруги постарели, за рукописи принялся сын Катаняна, тоже Василий. Еще студентами пединститута по заданию преподавателей мы конспектировали труды Катанянов, в которых восхвалялся «лучший и талантливейший поэт нашей эпохи», но ничего не говорилось о роли Бриков в его жизни.
До самой своей смерти Лиля вела привычный для нее образ жизни. Ездила во Францию к сестре и за покупками, встречалась там со знаменитостями как жена Маяковского и сестра известной во Франции писательницы Эльзы Триоле. Там у нее, 80-летней, однажды даже случился роман с молодым французом.

Она по-прежнему слегка занималась искусством, немного переводила, коллекционировала фарфор и подносы – Володечка и после смерти продолжал финансировать ее прихоти. По-прежнему существовал и её домашний салон в квартире на престижном Кутузовском проспекте даже в 1960-е гг.. А ведь последние салоны были разогнаны еще в начале 30-х. У нее бывали в гостях знаменитости из Франции. Здесь завязывались знакомства, устраивались чьи-то судьбы. Например, поэт Андрей Вознесенский получил путевку в жизнь благодаря Лиле Брик. У неё познакомились и часто бывали Майя Плисецкая, Родион Щедрин и другие деятели культуры и искусства. Лилей Юрьевной положено было восхищаться. И все восхищались. Однажды даже задержали начало спектакля в Большом театре, пока не пришла поддерживаемая под руки маленькая сгорбленная старушка с рыжей фальшивой косой, в каких-то балахонах, увешанная украшениями. «Она! Она!» — шепталась публика.

Так кто же она была? Муза? Жена? Любовница? Вдова поэта? Его жестокая погубительница? На эти вопросы так и не найден ответ. Как никто и никогда не узнает, каким был в действительности роковой мотив последнего поступка поэта. Личные проблемы? Критическая кампания против Маяковского? Провал «Бани» в театре? Неудачный роман с Вероникой Полонской, с которой его познакомили те же Брики? До сих пор в многочисленных изданиях исследователи, каждый по своему разумению, пытаются решить эти вопросы.

До последних дней жизни Лиля Брик носила на цепочке подаренное поэтом кольцо с гравировкой её инициалов — Л.Ю.Б., которые складывались в бесконечное «ЛЮБЛЮ». Внутри кольца было написано: «Володя».

В своем дневнике в 70-х годах она написала:
«Приснился сон - я сержусь на Володю за то, что он застрелился, а он так ласково вкладывает мне в руку крошечный пистолет и говорит: «Все равно ты то же самое сделаешь».
Сон оказался вещим. В 86 лет, ранним майским утром она упала у себя в комнате, сломала шейку бедра, оказалась обреченной на неподвижность. За несколько дней до смерти ей снились стихи Маяковского. Она была в печали, грустна и молчалива. А 4 августа 1978 года Лиля Юрьевна покончила с собой на даче в Переделкине. Приняв смертельную дозу снотворного, она стала писать предсмертную записку, которую закончить не успела: «В смерти моей прошу никого не винить. Васик, я боготворю тебя. Прости меня! И друзья простите…»

Много раньше Лиля распорядилась не устраивать могилу, а развеять её прах: «Всегда найдутся готовые надругаться!» В поле под Москвой и был совершен этот печальный обряд. Характерный русский пейзаж - поле, излучина реки, лес… На опушке поставлена как бы точка ее жизни - огромный валун, который привезли туда ее поклонники. На нем выбиты три буквы - Л. Ю. Б.

В советское время ни о чем таком не писали и не рассказывали. Мало того, этот странный треугольник мешал литературоведам создавать образ идеального пролетарского поэта. Когда в одном из томов «Литературного наследства» была опубликована часть переписки Л.Брик и В.Маяковского, книгу сразу запретили, а второй том вообще не издали.

Как всегда это бывает, запреты вызывают особое любопытство и полет фантазии «исследователей». Чего только не написано про этих людей! Кроме одного: они были не единственными в пореволюционной стране. Ведь вскоре после знаменитых декретов «О мире» и «О земле» выходят декреты (19 декабря 1917 года) «Об отмене брака» и «Об отмене наказания за гомосексуализм». По этим декретам «сексуальный союз» (второе название – «брачный союз») можно было как легко заключить брак, так и легко расторгнуть. Достаточно было отметки в сельсовете или в домоуправлении. А можно было жить просто так, не отмечаясь.

Наряду с революционными датами, в СССР с размахом праздновалась годовщина декрета «Об отмене брака» шествием лесбиянок. Троцкий в своих воспоминаниях утверждает, что на это известие Ленин радостно отреагировал: «Так держать, товарищи!». На этом же шествии несли плакаты «Долой стыд!». Этот призыв окончательно вошел в широкий обиход в июне 1918 года, когда несколько сот представителей обоего пола прошлись по центру Петрограда совсем голыми. В стране триумфально шествовала не только культурная революция, а еще и сексуальная, хотя провинция реагировала на нее вяло. Много чего тогда наворотили! Например, в школах был введен секспросвет для детей 12-13 лет, во избежание ранней беременности. Обычным явлением того времени были комсомольские коммуны, где на добровольной основе в «семье» жили 10-12 лиц обоего пола.

Идеологом декрета «Об отмене брака» была небезызвестная Александра Коллонтай, автор теории о любви, как о стакане воды, чья личная жизнь была не менее насыщенной, чем у Лили Брик. И даже известная подруга Ленина Инесса Арманд оставила своих четверых детей ради любви к брату мужа. Что у нее было с вождем, до сих пор гадают досужие историки. Этот период безудержного «революционного разврата» продержался недолго. С приходом к власти Сталина в конце 20-х годов сексуальная революция сошла на нет. А с принятием сталинской конституции потерял силу и декрет «Об отмене брака».

Мы вспомнили о тех ушедших в историю событиях только потому, что некоторые наши земляки скучают о них и мечутся между свободой в браке и желанием узаконить гаремы. Некоторые отцы охотно отправляют дочерей в иные края и грозят переломать им руки-ноги, если они выберут в мужья иностранца.

«Про это»

Лиля Брик и Владимир Маяковский

Когда Владимир Маяковский писал в своей комнате на Лубянке поэму «Про это», он вовсе и не ведал, что «по имени» его светлой поэмы назовут довольно скабрезную телепередачку.

В те тяжелые и грустные для Владимира Владимировича дни, любимая женщина запретила ему видеться с нею, и писать, и звонить. Впрочем, та, кому посвящена эта поэма и множество других его замечательных стихов, жила неподалеку, в переулке, именуемом Водопьянов...

В годы ее жизни с великим поэтом – Владимиром Маяковским – о ней говорили больше, чем о какой-либо другой женщине. Ее личная жизнь, всегда переполненная множеством любовных историй, зачастую интересовала людей, не имеющих к ней никого отношения, – и в те далекие двадцатые годы и в дни ее старости (а прожила она больше восьмидесяти и ушла добровольно, осознав, как мучительна старость).

Лиля Юрьевна Брик была и остается одной из женщин-легенд двадцатого века.

В далекой Японии о ней писали так: «Если эта женщина вызывает к себе такую любовь, ненависть и зависть – она не зря прожила свою жизнь!»

С Маяковским ее связывают пятнадцать лет их непростых отношений. Она всегда оставалась для него женщиной его судьбы. Она всегда вставала между поэтом и любым его «увлечением» – хотела ли сама этого или нет. А он был словно бумерангом, который всегда к ней возвращался...

Сергей Есенин в шутку назвал ее «Беатрисочкой», намекая, что она для Маяковского – то же, что Беатриче для Данте. Беатриче, без которой нет жизни.

А сам Владимир Владимирович говорил о своей возлюбленной так: «Ты – не женщина, ты – исключение», – чем подчеркивал ее уникальность, ее неповторимость, ее величие.

«Исключение» – это Лиля Брик.

Детство Лили тесно связано с Москвой.

Детство Владимира Владимировича Маяковского – с Грузией, где он родился в семье лесничего.

Влюбился поэт в свою Музу в Петрограде. Но основная часть их долгого, бурного и незабываемого романа проходила в московских квартирах и на московских улицах.

Чуть позже мы назовем эти памятные адреса.

А пока – заглянем в «историю жизни» наших героев, что называется, с первых ее страниц.

С малых лет она обращала на себя внимание: у Лили были огромные глаза и ярко-рыжие волосы. Самостоятельная, уверенная в себя, умеющая всех подчинить своей воле – такой она останется до старости!

Ее младшая сестра Эльза (впоследствии – известная французская писательница Эльза Триоле и жена знаменитого французского писателя Луи Арагона) тоже была красавицей. Но совсем иной. Белокурая, голубоглазая девочка, всегда слушалась Лилю. И, в отличие от старшей сестры, была очень послушной и смирной.

Обе они учились в гимназии на Покровке. И были очень привязаны друг к другу.

Лиля Юрьевна Брик (в девичестве Каган) родилась в 1891 году, Эльза Юрьевна – в 1896. Их мать окончила Московскую консерваторию по классу рояля. Отец был юристом, увлекался Гете и назвал дочку в честь одной из возлюбленных великого немецкого поэта Лили Шенеман (как будто в воду глядел, что его дочери тоже уготована судьба возлюбленной поэта!).

Девочки получили блестящее образование: говорили по-французски, по-немецки, играли на рояле, с удовольствием ходили в кинематограф и в театр.

Мать Лили и Эльзы вспоминала, что однажды шла с дочерьми по Тверскому бульвару, а навстречу ехал господин в роскошной шубе. Он остановил извозчика и воскликнул: «Боже, какие прелестные создания! Я бы хотел видеть вас вместе с ними на моем спектакле. Приходите завтра к Большому театру и скажите, что вас пригласил Шаляпин».

Да, это был сам великий певец. Очарованный их прелестью, он оставил девочкам места в ложе...

Красивая и незаурядная, Лиля с пятнадцати лет вела счет поклонникам. Да, ей было именно пятнадцать, когда некий студент в Бельгии, где она проводила с матерью каникулы, сделал ей предложение и, получив отказ, чуть не застрелился!

Потом, в Тифлисе, где она была на каникулах, ее «атаковал» молодой, красивый, воспитанный в Париже татарин, предлагавший Лиле две тысячи рублей на туалеты, если она только согласится проехаться с ним по Военно-Грузинской дороге...

Позже, в Польше, в Котовицах, где она жила летом у бабушки, ее родной дядя вне себя упал перед нею на колени, умоляя выйти за него замуж...

Была еще история в Дрездене, в санатории, хозяин которого засыпал комнату девушки цветами и каждый вечер подавал к ужину ей одной голубую форель. Он тоже молил о замужестве, хотя был женат...

Юная Лиля смеялась над этими приключениями. Но вскоре появился Ося – и Лиля перестала смеяться, потому что влюбилась сама.

Ося – Осип Брик, ее будущий муж, был сыном состоятельных родителей, окончил юридический факультет университета, и, как утверждают некоторые, был единственной подлинной любовью Лили Юрьевны. Он не сразу объяснился ей в своих чувствах, это она первая сказала ему: «А я вас люблю, Ося».

Было много кавалеров. Было много поклонников... Но, кроме Оси, она возможно, никого и не любила.

Они поженились 26 марта 1912 года, несмотря на то, что до Оси у Лили Юрьевны были многочисленные романы (отнюдь не всегда платонические) и бурная-бурная юность.

Осипа Брика, судя по всему, Лилино прошлое совершенно не смущало. Человек чрезвычайно умный и проницательный, он не мог не понимать: вряд ли из нее получится хорошая жена. К этой женщине его привязывало совершенно другое. По собственному признанию Брика, его восхищала в ней безумная жажда жизни. Он нуждался в ее редкой способности превращать будни в праздник...

Несмотря на Лилины любовные истории, они были друг для друга самыми близкими людьми, часто повторяя мысли друг друга, одинаково чувствуя жизнь, привязываясь к одним и тем же людям...

А тем временем Владимир Маяковский перебрался в Москву, выдержал экзамены в Училище живописи, ваяния и зодчества, что на Мясницкой. Сокращенно же это знаменитое училище называлось ВХУТЕМАС. Там, в курилке, он познакомился с Давидом Бурлюком, за которым уже шла слава «отца русского футуризма», и подружился с ним на всю жизнь.

Маяковский собирался стать живописцем – и сам выглядел в те годы очень живописно. Одевался он в бархатную черную куртку с отложным воротником. Шея повязана черным фуляровым галстуком. Косматился помятый бант, а карманы куртки были всегда оттопырены от коробок с папиросами...

Ахматова, познакомившись с ним, сказала так: «Божественный юноша, явившийся неизвестно откуда».

«Божественный юноша», обучаясь живописи, писал стихи. А, в сущности, был очень одинок. Он жаждал любви, ласки и понимания...

Тем временем новобрачные Брики поселились в четырехкомнатной квартире в Чернышковском переулке. Они путешествовали: то ездили на Нижегородскую ярмарку, то в Среднюю Азию по делам фирмы Брика-отца. Осип Максимович после окончания Московского университета старательно помогал отцу. А Лиля Юрьевна, поджидая его дома, украшала квартиру, готовила что-нибудь изысканное, сооружала фантастические прически из своих рыжих волос, украшая их фазаньими перьями...

Вдвоем они музицировали, развлекались, принимали гостей. Не пропускали ни одной театральной премьеры.

А Маяковский, тем временем, уехал в поэтическое турне с Бурлюком и Северяниным. В Одессе, во время турне, он познакомился с Марией Денисовой – красавицей, ради которой он начал писать поэму «Облако в штанах». Но она отказала поэту во взаимности, и он в отчаянье уехал из Одессы...

Итак, Маяковский молод, хорош собой, одинок. Его слава поэта-футуриста набирает силу.

В те же годы, прожив вместе так недолго, брак Бриков, как выражалась сама Лиля Юрьевна, «стал расползаться». Он стал чистой формальностью. Они жили в одной квартире, уважая друг друга, заботясь друг о друге, но ни о какой близости уже не было речи...

Да, это свершилось слишком быстро, но сейчас трудно сказать, как и почему... Чужая личная жизнь – всегда потемки!

Лиля уверяла, что любила и любит Осю больше, чем просто мужа, больше, чем сына. Он – неотделим от нее.

«Эта любовь, – говорила она, – не мешала моей любви к Маяковскому. Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося. Ося говорил, что Володя для него не человек, а событие. Володя во многом перестроил Осино мышление, взял его с собою в жизненный путь, и я не знаю более верных друг другу, более любящих друзей и товарищей».

Такое признание, безусловно, шокировало окружающих.

Да, именно Осип Брик первый, познакомившись с молодым поэтом, увлекся его творчеством (в семью Бриков Маяковского привела Эльза, младшая Лилина сестра, за которой тот ухаживал). Брик приглашал поэта в дом читать стихи и даже издавал за свой счет его книги... При этом Осипа Максимовича, казалось, даже не смущает, что «гений» усаживается напротив его жены, не спуская с нее страстного взора, повторяя, что боготворит ее, обожает, не может без нее жить.

Это было в 1915 году. Именно в этом году на Лилю Юрьевну буквально обрушилась любовь поэта!

Любила ли Лиля Юрьевна его с той же страстью?

Фаина Раневская вспоминала о том, как Лиля Брик говорила ей, что согласна отказаться от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю.

«Я спросила, – пишет Раневская, – „отказались бы и от Маяковского?“ Она, не задумываясь ответила: „Да, отказалась бы и от Маяковского, мне надо было быть только с Осей“. Бедный, – сокрушается Раневская по поводу Владимира Владимировича, – она не очень-то любила его. Мне хотелось плакать от жалости к Маяковскому и даже физически заболело сердце»...

А теперь вернемся еще раз к началу этой истории. Первой познакомилась с будущим прославленным поэтом (тогда еще начинающим) сестра Лили, Эльза, гимназистка 8-го класса. Это знакомство произошло в трехэтажном светло-зеленом доме, украшенном белыми медальонами с танцующими нимфами. Дом стоял возле Триумфальной площади в Москве, здесь жила семья Хвасов, которые дружили с родными Эльзы и Лили (ныне дом на Триумфальной снесен).

В гостиной стояли рояль и пальма, здесь собирались молодые люди – все шумели, спорили. Маяковский читал свои стихи зычным голосом. На Эльзу и он сам, и его стихи произвели громадное впечатление. Она от волнения теребила бусы на шее – да так, что нитка разорвалась, бусы покатились в разные стороны...

Поэт помогал ей собирать эти бусы по полу, и его рука накрыла руку девушки...

Но если Эльза была только увлечением Маяковского (а увлечений было много!), то Лиля стала роком!

В 1915 году он попал к Брикам, читал «Облако в штанах», а прочитав... попросил разрешения у Лили Юрьевны посвятить ей эту поэму.

Поэма была написана частично о Марии Денисовой (его одесской пассии), но он положил ее к ногам Лили. Как положил потом и всю свою жизнь!

Она говорила, что его поведение в те дни было просто нападением. Ее пугала напористость молодого футуриста, его громада, неуемная страсть. Он влюбился навсегда. И это было видно!

Не смоют любовь

ни ссоры,

ни версты.

Продумана,

выверена,

проверена.

Подъемля торжественно стих строкоперстый,

клянусь -

неизменно и верно!

В день знакомства Маяковский признался Корнею Чуковскому, что встретил Ее – единственную и неповторимую!

Лиле льстила любовь гения (а в том, что он гений, Брики – оба! – не сомневались!). Он же безумно ревновал ее ко всему прошлому. Так было с первых и до последних дней их романа.

Лиле Брик нравилось быть «самой-самой женщиной» в судьбе Поэта, его официально признанной Музой, его вдохновительницей.

Осип Брик с восторгом слушал, как их новый друг читал его жене: «Все равно любовь моя – тяжкая гиря, ведь висит на тебе, куда ни бежала б...».

Маяковский ухаживал бурно и безоглядно! Ему нравилось, что перед ним была дама элегантная, воспитанная, любимая многими достойными людьми, женщина непознаваемая, умная и... лишенная предрассудков!

Она не просто носила эксцентричные клетчатые чулки и неимоверные шляпы, но и в жизни, и в суждениях своих была столь же эксцентричной и ни на кого не похожей.

Лиля Юрьевна ненавидела буржуазные предрассудки. Брачные узы в ее понимании никоим образом не были святы. Главным для нее была свобода! Она считала, что свободой выбора в любви обладают и мужчины, и женщины. Человек имеет право любить и быть с любимым – тогда, когда он хочет быть и столько, сколько хочет сам!

Это давало поэту надежду...

Очень скоро они стали говорить друг другу «ты». А его патологическая ревность постоянно перемежалась разговорами о самоубийстве.

«Я стреляюсь, прощай, Лилик!» – так тихо сказал он ей по телефону. Но она успела крикнуть: «Подожди»! И, едва успев накинуть что-то на себя, скатилась с лестницы... А потом на улице била в спину извозчика, умоляя ехать скорее!

Она успела! Маяковский открыл дверь. На столе его лежал пистолет.

– Стрелялся – осечка. Второй раз не решился, ждал тебя!

Это было в 1916 году.

К несчастью, осечка в таких случаях бывает не каждый раз. Увы! В тридцатом году, прежде чем стреляться, он вынул обойму из пистолета, оставив только один патрон в стволе! И этот патрон прервал его жизнь...

Но это будет лишь через четырнадцать лет! Ну а пока...

Флоты – и то стекаются к гавани.

Поезд – и тот к вокзалу гонит.

Ну, а меня к тебе и подавней

– Я же люблю! -

Тянет и клонит.

Осип Максимович догадывался о том, какой характер приняли отношения Лили и Володи, которого он, безусловно, и сам любил и уважал. Лиля же навсегда наложила запрет на выяснение отношений. А ее запреты неукоснительно выполнялись всеми без исключения!

Тщеславная женщина не ошиблась! Связав себя с Маяковским, она навек осталась связанной с литературой. Поэт приводил в дом Бриков своих друзей – Пастернака, Шкловского, Бурлюка, а потом и многих других. Огромное количество литературной братии и художников, которым суждено было прославиться, бывали у Бриков, дружили с ними, восхищались (а то и влюблялись) в «женщину-исключение», то есть в Лилю...

Поэт видел в своей Музе не только женщину, но и личность. Всю жизнь читал ей первой свои стихи, считался с ее замечаниями. Вся его любовная лирика пронизана мучительным горем измены любимой, потому что Лиля была непостоянна, своенравна, ускользала и манила...

А он покупал ей цветы и фрукты, повязывал свои лучшие галстуки к каждому визиту к ней. И, конечно же, он дарил ей, ей и только ей, свои стихи и поэмы.

Слов моих сухие листья ли,

заставят остановиться,

жадно дыша?

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

Нет, она никуда не уходила. И не собиралась уходить! Но она умело «держала» влюбленного на некотором расстоянии, тем самым подогревая его желания...

Одну их своих книг Маяковский надписал так «Лилиньке, автору моих стихов. Володя».

С начала знакомства и до последнего дня поэт считал Лилю Юрьевну и Осипа Максимовича своей семьей (об этом он еще раз напишет в 1930 году, в своем «завещании»). Да, они были семьей – все трое. Но, в сущности, такое положение было в достаточной мере драматично.

«Я уже больше года не была женой О. Брика, когда связала свою судьбу с Маяковским», – писала позже Л. Брик. Только в 1918 году, проверив свое чувство к поэту, она могла сказать с уверенностью Брику о своих отношениях с Владимиром Владимировичем. Ни о какой «L’amour de trois» (любовь на троих) не могло быть и речи!

Мало кто в это верил. Но это было так... Впрочем, жизнь этого «треугольника» еще долго волновала и литературоведов, и обывателей...

Маяковский и Брик в том же 1918 году оказались впервые вместе в Москве – они снимались в картине «Заколдованная фильмой» – (производство фирмы «Гомон»). На экране оживала история художника, который ищет настоящую любовь. Он влюбляется в балерину из фильма «Сердце экрана» и так неистово ей аплодирует, что она... сходит к нему в зал! Художника играл поэт, а балерину – его муза.

К сожалению, картина не дошла до наших дней – ее копия сгорела, уцелел лишь один эпизод, чудом склеенный из монтажных срезов...

И уже осенью 1918 года семейство «Брики – Маяковский» полностью перебрались жить в Москву.

Поначалу они жили в коммуналке, в доме, стоящем в Полуэктовом переулке , между Остоженкой и Пречистенкой (ныне – переулок Сеченовский , во дворе дома № 5). Из-за холода снесли все теплые вещи в одну комнату – эту одну легче было протопить. Маяковский часто уезжал в командировки, и тогда приходили нежные письма «для Лилички». Он рвался к ней – в Москву!

Для него был один свет в окошке и один человек, который олицетворял всю Москву, а вернее, весь мир!

К тому времени и он, и она уже не скрывали своей связи, всем было ясно, как он ее боготворил и как она верховодила.

Об обожании Маяковским «Лилички» вскоре узнала вся столица.

Как-то Лиля встретила в кафе Ларису Рейснер. Уходя, Лиля забыла сумочку. Маяковский вернулся за ней. Рейснер заметила весьма иронично:

– Теперь вы так и будете таскать эту сумочку всю жизнь!

– Я, Лариса, могу эту сумочку в зубах носить. В любви обиды нет! – парировал поэт.

Жизнь в Москве была поначалу нелегкой. Лиля служила в «Окнах РОСТа», раскрашивая агитплакаты. Работали и Брик, и Маяковский. Но денег на овощи и фрукты не хватало (в 1918-м году это был жуткий дефицит!) Лиля Юрьевна заболела авитаминозом. И вот об этих «пропавших овощах», так необходимых ей, писал Владимир Владимирович.

Не домой,

не на суп,

а к любимой,

две морковинки

за зеленый хвостик.

Он нес морковь (точно драгоценность!) Лиле, в Полуэктов переулок...

Через несколько лет семье «Брики – Маяковский» удалось получить две комнаты в общей квартире в Водопьяновом переулке, возле почтамта. В одной комнате, столовой, за ширмой стояла кровать Лили, а над ней – надпись, которая гласила «На кровать садиться никому не разрешается». Во второй комнате был кабинет, там ночевал Осип Максимович. У Маяковского была комната в коммуналке неподалеку – на Лубянке . Там он работал. (Ныне в Лубянском проезде, дом № 3/6 находится Государственный музей В. В. Маяковского).

Жить всем троим стало легче. Маяковский много печатался, кое-что зарабатывал и Осип Брик. Жизнь в это время Лиля Юрьевна вспоминала, как самую спокойную и мирную.

Летом все вместе выезжали на дачу. И по воскресеньям к ним приезжало множество гостей. Домработница Аннушка, прослужившая у Бриков двадцать лет, готовила котлеты. Если гостей было мало – всем доставалось по две, ну а если слишком много – едва хватало по одной. Лиля и Маяковский гуляли по окрестностям, собирали грибы. Если поэт уезжал в Москву, то никогда не возвращался без букета. Уезжая рано утром, оставлял ей записки с рисунком щеночка (она звала его «Щен», и он часто подписывал так свои письма).

В жизни этого «треугольника» Лиля была главнокомандующим. И Брик, и Маяковский всегда подчинялись неписаному правилу: «Лиля всегда права!». Мужчины жили в этой семье на удивление дружно, уважая друг друга. А вот отношения со своевольной Лилей складывались не всегда прочно...

Кроме любви твоей,

мне нету солнца,

а я не знаю, где ты и с кем.

Однажды сквозь тонкие перегородки их квартиры в Водопьяновом переулке , Осип услышал резкий голос возмущенной Лили:

– Разве мы не договаривались, Володечка, что каждый из нас делает, что ему заблагорассудится и только ночью мы все трое собираемся под одной крышей. По какому праву ты вмешиваешься в мою дневную жизнь?!

Маяковский молчал.

В то время у Лили Юрьевны начался роман с высокопоставленным советским чиновником Краснощековым. Поэт переживал это тяжело. Осип Брик, как мог, успокаивал его: «Лиля – это стихия. С этим надо считаться!»

Но если Брик привык к этому, то Маяковский долго привыкнуть не мог. Он не хотел делить ее ни с кем!

А приходилось... В жизни Лили Юрьевны, женщины яркой и неординарной, за годы «жизни втроем» (с 1918 по 1930 год) было не счесть романов!

Кроме Краснощекова, был красавец Лев Кулешов – классик отечественного кинематографа, известнейший режиссер. В Брик был влюблен Николай Николаевич Пунин, известнейший искусствовед. Вот страничка из его дневника от 3 июня 1920 года:

«Виделись, была у меня. Много говорила о своих днях после моего отъезда. Когда так любит девочка, еще не забывшая географию, или когда так любит женщина беспомощная и прижавшаяся к жизни – тяжело и страшно, но когда Л.Б., которая много знает о любви, крепкая и вымеренная, балованная, гордая и выдержанная, так любит – хорошо. Но к соглашению мы не пришли...»

Для Лили Брик крутить романы с близкими друзьями было так же естественно, как дышать. Причем она продолжала поддерживать добрые отношения с семьями своих любовников, считая, очевидно, что романы – краткосрочны, а вот дружба – гораздо важнее и длиннее...

Говорят, что в ее гостиной едва ли не ежевечерне пили чай всесильный чекист Яков Агранов и крупный начальник из ОГПУ Михаил Горб. Говорят и то, что Агранов, приставленный властями приглядывать за творческой интеллигенцией, входил в число Лилиных воздыхателей....

Эта воистину феерическая женщина необыкновенно тонко знала мужскую психологию.

«Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешить ему то, что ему не разрешают дома. Например, курить или ездить, куда вздумается. Ну, а остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье».

Вот и все уроки пресловутого «любовного магнетизма», который так умело применяла она на практике!

Обладая большой личной свободой, эта дама тем не менее строго следила за поведением поэта, не желая делить с кем бы то ни было звание Музы.

Иногда Маяковский в разлуке с нею вел себя не так, как ей хотелось бы. Она воспринимала все его влюбленности как плохое поведение маленького мальчика.

Он написал об этом в поэме «Люблю».

деловито

за рыком,

за ростом,

взглянув,

разглядела просто мальчика.

Муза была так уверенна в себе, что не принимала его вольности всерьез. Про свои небольшие флирты он рассказывал ей сам. А если не рассказывал, она все равно все знала! Ей были известны до подробности все его, как она называла «лирические делишки».

«Володик, – писала она из Риги, куда уехала не надолго, – Юлия Григорьевна Льенар рассказала мне, что ты напиваешься до рвоты и как ты влюблен в младшую Гинзбург... Ты знаешь, как я к этому отношусь.

Через две недели я буду в Москве и сделаю по отношению к тебе вид, что я ни о чем не знаю. Но требую, чтобы все, что мне может не понравиться было абсолютно ликвидировано... Если все это не будет исполнено до самой мелочи – мне придется расстаться с тобой...».

И все было исполнено! Никакой Гинзбург!

Заводя «романы и романчики», поэт с каждой новой подружкой отправлялся за подарками Лиличке. Каждая из его женщин знала, что ей не занять первого места в душе его! Оно было прочно занято Лилей Брик.

Лиля знала о его любви с русской эмигранткой Татьяной Яковлевой в Париже. И об американке Элли Джонс, которая родила ему единственного в его жизни ребенка – дочь. И они, эти женщины, знали про Лилю, – какая она замечательная, умная и красивая. Да, такой ее рисовал сам поэт в своих рассказах. Он словно давал им понять, что на самом-то деле сердце его навсегда отдано другой.

Серьезные отношения были у Маяковского с редактором Госиздата красавицей-блондинкой Натальей Брюханенко. Поговаривали о свадьбе. Поэт даже ездил с Наташей в Крым. Но там получил письмо от Лили: «Пожалуйста, не женись всерьез, а то все меня уверяют, что ты страшно влюблен и женишься».

Он послушался! И брак этот не состоялся.

Наталья Брюханенко вспоминала, как навещая больного гриппом Маяковского, заговорила с ним о любви. И он признался:

«Я люблю только Лилю. Ко всем остальным я могу относиться хорошо или очень хорошо, но любить я уж могу только на втором месте. Хотите – буду вас любить на втором месте?»

Какая же женщина этого захочет?

И Брюханенко ушла...

Разные женщины приходили в жизнь гения. Но осталась одна Лиля. Властная, самолюбивая и – вечно ускользающая. Она сама признавалась, что, «вечно ускользать» – в этом и есть секрет вечно желанной. Она не стала законной супругой поэта. Не родила от него детей. Но быть пятнадцать лет другом, любовницей, советчиком, первым читателем и критиком и авторитетом среди всех авторитетов – согласитесь, немало!

Он любил только Лилю. Он страдал от Лилиных романов. Были кризисы. Были расставания.

Однажды они расстались на целых три месяца по обоюдной договоренности. «И чтоб не звонить, не писать, не приходить!» – велела ему Лиля.

Маяковский покорился. Новый 1923 год он встречал в непривычном одиночестве, в комнатке, что в Лубянском проезде, служившей ему рабочим кабинетом. В полночь он чокнулся со смеющейся Лилиной фотографией и принялся писать от тоски по ней поэму «Про это».

«Про это» – пронзительный крик о «смертельной любви-поединке».

Все вокруг знали, что Маяковский страдает от того, что Муза выгнала его. И даже трактирщик в то время отпускал ему водку в долг, сочувствуя. А добиться «материальной помощи» от трактирщика – это не шутка!

И вот поэт пишет «Про это», трансформируя свою боль в строки стихов. И получается! Получается здорово! Это больше, чем записки о любви, что передает он через домработницу Аннушку:

«Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, люблю, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной, или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь».

«Про это» – не просто записка. Здесь личное переплетается с общечеловеческим. Здесь видна громада чувств, доступная не каждому.

Он писал свою поэму и посылал Лиле живых птиц в клетках – таких же узников, как он. Его возлюбленная ухаживала за птицами из суеверного чувства, что случись что-то с ними – плохо станет Володе.

Позже, когда они помирились, то вместе выпустили птиц на волю...

А примирение состоялось 28 февраля 1923 года. Они встретились на вокзале, чтобы вместе ехать в Ленинград. Он ждал ее на ступенях вагона. И, увидав, схватил в охапку, прижал к тамбурному стеклу и прямо в ухо, под стук колес поезда, стал выкрикивать – именно выкрикивать! – свою новую поэму, написанную для нее...

Лиля слушала как завороженная. А он прочитал – и заплакал. А ей хотелось смеяться от счастья – и не потому только, что стихи были чудо как хороши, но, прежде всего потому, что она испытала вновь упоительное чувство, которое не мог ей дать ни один любовный роман: чувство обладания гением, чьей Музой она была, есть и будет...

Он уходил – и неизменно возвращался.

Уходила и она. Но возвращалась тоже, потому что так любить, как любил он, мог далеко не каждый.

В 1925 году она сказала «наши отношения, по-моему, пора прервать».

Но в 1926 он получил большую комнату в Гендриковом переулке , на Таганке, и написал заявление председателю Жилтоварищества дома 13/15 по Гендрикову переулку: «Прошу прописать в моей квартире т.т. Л. Ю. Брик и О. М. Брик. В. Маяковский».

Лиля и Ося остались с ним.

Квартиру отремонтировали, превратив аж в четырехкомнатную, если можно назвать комнатами три «каюты» для «пассажиров» этой любовной лодки. Своя «каюта» была у поэта, и Лили, и у Осипа. А еще была общая кают-компания, где все и собирались по вечерам.

В этой небольшой столовой каждую неделю собирались члены редколлегии журнала «ЛЕФ», которым в то время руководил Маяковский. Здесь пили крюшон и ели бутерброды, которые делала Лиля Юрьевна. Она наладила весь быт в новом доме, покупала мебель, выбирая для Осипа и Владимира по своему вкусу фасоны бюро и полок (заранее зная, что с ее вкусом согласятся).

Она помогала поэту редактировать «ЛЕФ», заказывала материалы нужным авторам, просматривая их регулярно.

Она планировала и семейный бюджет. Очевидцы вспоминают, как безропотно отдал ей двести рублей «на варенье» Маяковский, стоило ей только об этом заикнуться. По тем временам это была сумма! Но раз Лиля сказала – значит надо! К тому же чай с вареньем в этом доме пили сотни гостей...

Непонятно, как в четырнадцать квадратных метров их уютной гостиной набивалось огромное количество народу? Здесь часто бывали журналист Михаил Кольцов, кинорежиссер Борис Барнет, американский писатель Синклер... Всех знаменитых гостей и не перечислить! «Открытый дом», «Салон» – так говорят про такие дома.

Портнихи, чекисты, артисты, родственники... ну кого здесь только не было!...

Сердцем этого салона была Лиля Юрьевна.

В то же время Лиля Юрьевна сделалась автолюбительницей и одной из первых женщин Москвы, освоившей тонкости вождения автомобиля.

Маяковский привез ей в подарок роскошный серый «Рено» (помогала выбирать машину та самая Татьяна Яковлева), и шикарная Лиля разъезжала по улицам столицы в авто – сама за рулем!

В 1928-1929 годах Лиля Брик вместе с режиссером Виталием Жемчужным написала сценарий и поставила кинофильм «Стеклянный глаз». В этой картине снялась молодая красивая актриса художественного театра Вероника (Нора) Полонская, дочь известного артиста немого кино Витольда Полонского.

Нора стала последним увлечением Маяковского.

А вернее, Полонская была последней попыткой поэта избавиться от влияния и диктата Лили, от непосильной ноши не вполне разделенной любви, которая, в сущности, иссушала душу поэта, томила и мучила его...

Лиля Юрьевна как будто даже «покровительствовала» этой связи. Но Полонская – замужем. Ее муж, актер того же театра Михаил Яншин бросился к Брик за помощью. Она посоветовала «закрыть глаза» на отношения Норы с Володей. «Там нет ничего серьезного», – считала она, а потому не боялась Вероники.

Но, похоже, она ошиблась! Было – серьезное! Серьезное желание Маяковского любить взаимно, выстроить настоящую собственную семью! У него было много неприятностей в ту пору. И нервы – на пределе.

1930-й год. Осип и Лиля уехали в Лондон, навестить мать Лили Юрьевны.

Маяковский остался один в квартире с табличкой, где его фамилия и фамилия Бриков значатся вместе.

Одному в Гендриковом неуютно...

Он запирает дверь, кладет ключ в карман и требует, чтобы она ушла от мужа немедленно!

Она обещает, но как-то неуверенно и просит ее немедленно отпустить на серьезную репетицию. Ей нужно ехать!

Маяковский в этот момент потерял голову от отчаяния и любви. Не столько от любви к Полонской, сколько, наверное, от желания любви вообще – свершения того, о чем мечтает каждый человек! Лиля не стала его «половиной», хотя он практически бросил к ее ногам свою жизнь. Лиля – слишком самодостаточна для того, чтобы быть «половиной» чьей бы то ни было! И теперь поэт, почти обезумев, требовал этого от молодой напуганной актрисы...

Она пролепетала обещание – но Маяковский в него не поверил!

Она шагнула к двери парадного, когда грянул выстрел.

С ужасом Вероника Витольдовна вновь вошла в комнату... Дым еще не развеялся. Маяковский лежал на ковре, раскинув руки, на груди – крохотное красное пятно.

Полонская закричала:

– Что вы сделали?

Но было поздно – и кричать, и звать на помощь...

«В том, что я умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.

Мама, сестры и товарищи, простите – это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет.

Лиля – люби меня.

Товарищу правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.

Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо.

Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.

Как говорят -

«инцидент исперчен»

любовная лодка

разбилась о быт.

Я с жизнью в расчете

и не к чему перечень

взаимных болей,

бед и обид.

Счастливо оставаться.

Владимир Маяковский...»

Узнала о трагедии Лиля в Берлине. Она сказала: «Если бы я или Ося были в Москве, Володя был бы жив».

Насколько это правда – трудно судить.

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения «если бы...»

Лиля Юрьевна Брик, прожившая большую жизнь, много сделала и для увековечивания памяти поэта, любившего ее. Ее одну...

Другой поэт – Евгений Евтушенко – написал о ней такие непоэтические, но верные строки:

«Даже если Дульсинея Маяковского не была такой, какой она казалась поэту, поблагодарим ее за возвышающий обман, который дороже тьмы низких истин».

Для истории остался музей Маяковского на Лубянке.

Домик же в Гендриковом переулке (где некогда усилиями Л.Ю.Брик была воссоздана обстановка та, что была при жизни поэта) заколочен и медленно разрушается. Сотрудники музея говорят, что этот домик превращен сегодня просто в «бомжатник», стоит только поднести спичку – и ему конец! Мемориальные же вещи трех «пассажиров любовной лодки» любовно берегут в музее на Лубянке....