Ева Меркачёва

Е. М. Меркачёва на заседании Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека
(11 декабря 2018 года)
Дата рождения 15 октября (1978-10-15 ) (41 год)
Место рождения Брянск , РСФСР , СССР
Гражданство СССР → Россия
Род деятельности журналист , радиоведущий

Ева Михайловна Меркачёва (род. 15 октября 1978 года , Брянск) - российская журналистка, писатель, правозащитник. Обладатель журналистских премий «Золотое перо России », национальной премии в области печати «Искра», премии Правительства России в области СМИ. Член Союза журналистов Москвы , Союза журналистов России , Союза литераторов. Заместитель председателя Общественной наблюдательной палаты Москвы, член Общественного совета ФСИН России, Член

Журналистская деятельность

Окончила факультет журналистики МГУ им. Ломоносова с красным дипломом . С 2003 года по настоящее время - журналист-обозреватель газеты «Московский комсомолец ». Специализируется на различных расследованиях, многие из которых стали поводом для возбуждения ряда громких уголовных дел против коррупционеров и убийц. Эксперт в области тюремной тематики, написала цикл репортажей из самых известных российских тюрем, в числе которых «Кресты », «Владимирский централ », колонии для пожизненно осуждённых «Полярная сова » (посёлок Харп , Ямало-Ненецкий автономный округ), «Вологодский пятак » (остров Огненный, Вологодская область) и тд. Стала лауреатом Национальной премии прессы «Искра» 2013 года в номинации «Самый скандальный журналистский материал года» за статью о самолёте, набитом деньгами, в аэропорту Шереметьево . Лауреат премии мэра Москвы от 2015 года за цикл антикоррупционных расследований. Серия журналистских расследований о том, что происходит за решёткой, повлекла отставки руководства пенитенциарной системы.

В 2012 году Ева Меркачева приняла участие в первой программе обмена журналистами между Россией и США, которая стала возможна благодаря работе Двусторонней российско-американской президентской комиссии (учреждённая по решению президентов России и США). В рамках программы обмена журналистка газеты «Московский комсомолец » выступила в роли корреспондента Pittsburgh Post-Gazette . С «МК» в этот период в рамках обмена сотрудничала журналистка из Нью-Джерси Эми Бритен, которая работает в газете «Стар-Леджер». Программа не получила своего развития и была свёрнута на фоне роста противоречий в российско-американских отношениях. Однако обе стороны отметили, что журналисты первого потока программы многое сделали для попытки сближения двух стран и формирования более позитивного образа у населения.

Ева Меркачёва и Дмитрий Медведев во время вручения премии Правительства РФ в области СМИ 13 января 2017 года

13 января 2017 году Ева Меркачева стала лауреатом премии Правительства России в области СМИ . Журналистка была награждена за цикл публикаций, посвящённых проблемам в пенитенциарной системе России. 9 февраля 2017 года Ева Меркачева получила премию «Золотое перо России », учреждённую Союзом журналистов России (СЖР), премия была присвоена за серию публикаций о защите прав подследственных и заключённых.

В 2017 году вышла книга Меркачевой «Преступления и тайны современной России», в основу которой легли расследования журналистки, фигурантами которых стали певец Александр Розенбаум , лидер преступного мира Шакро , Доктор Лиза , наследники журналиста Николая Озерова , маршала Буденного , а также другие известные личности . Книга заслужила высокие оценки критиков и читателей. Так, Иван Засурский, заведующий кафедрой новых медиа и теории коммуникации факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, отмечает:

«Получилась книга о современной России, где закон и порядок стали чем-то вроде утопии, картонных декораций, которые постоянно падают на пол с грохотом карточного домика. И только журналистика, похоже, является системным противоядием против всего этого беспорядка, переходящего порой в кошмар, чаще - в криминальную драму, но в действительности остающейся чем-то вроде беллетристики, потому что даже публикация в московской газете давно не может ничего изменить. Это герметичный в своей беспредельности и организованности хаос торжества частных интересов над общими, связей над правилами, безнаказанности над законом. Даже если иногда это торжество временное или мнимое, для нашего времени оно бесспорно и сборник статей журналиста, наверное, раскрывает эту тему интереснее и богаче, чем научный сборник или „единый“ учебник истории»

Видео по теме

Правозащитная деятельность

В 2010 году вошла в состав рабочей группы комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций Государственной думы . С 2012-го года по настоящий момент является заместителем председателя Общественной наблюдательной комиссии Москвы (ОНК), в сферу которой входит контроль за местами принудительного содержания. В ОНК двух последних созывов была выдвинута Союзом журналистов Москвы .

В 2015 году Ева Меркачева стала широко известна в связи с получением статуса свидетеля по делу об убийстве Бориса Немцова и серией публикаций о ситуации в московских тюрьмах и следственных изоляторах. 12 марта 2015 года Меркачева была допрошена в Главном следственном управлении Следственного комитета России (ГСУ СКР) по Москве. Вопросы к правозащитникам в лице Меркачевой и её коллеги Андрея Бабушкина у следователей возникли после того, как они посетили в СИЗО подозреваемых по делу об убийстве Бориса Немцова , которые рассказали им о применяемых против них пытках . Представители правоохранительных органов сочли, что члены ОНК проявили интерес к материалам уголовного дела, хотя не являются участниками процесса, кроме того, следственные органы были недовольны опубликованием всей известной правозащитникам информации в СМИ. В свою очередь, Меркачева и Бабушкин назвали обвинения несостоятельными и заявили о давлении со стороны Следственного комитета РФ. Меркачева официально получила статус свидетеля по делу об убийстве Немцова.

В 2015 году Меркачева опубликовала свидетельства многочисленных нарушений в единственном женском СИЗО Москвы, после чего следственный изолятор был проверен руководством ФСИН . По итогам проверки ситуация с правами заключённых в СИЗО значительно улучшилась. По следам заявления Меркачевой о существовании вип-камер в «Матросской тишине » проведена масштабная проверка, результатом которой стал ряд увольнений . Благодаря деятельности ОНК Москвы и конкретно Меркачевой из СИЗО были освобождены ряд умирающих и инвалидов, в том числе Антон Мамаев . Критику Меркачевой тюремной системы признали конструктивной, по всем обращениям журналистки были проведены проверки, которые выявили ряд фактов, подтверждающие нарушения со стороны сотрудников ФСИН. Директор ФСИН России Геннадий Корниенко отметил работу Меркачевой почётной грамотой. Журналистка также стала инициатором новшеств в СИЗО, в том числе участвовала в разработке проектов документов, улучшающих жизнь российских заключённых.

Общественная деятельность

3 декабря 2018 года вошла в состав Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека .

Примечания

Ссылки

  • Распоряжение Правительства Российской Федерации от 3 декабря 2016 г. № 2584-р г. Москва «О присуждении премий Правительства Российской Федерации 2016 года в области средств массовой информации»

Журналист «МК» Ева Меркачева вошла в новый состав Совета по правам человека при президенте России. Она известна широкой публике статьями о пенитенциарной системе России, а также своей правозащитной деятельностью. После ее статей генералы из ФСИН России уходили в отставку, а для людей за решеткой менялись условия содержания. Чем будет заниматься журналист в СПЧ, она рассказала в интервью обозревателю Царьграда.

Интервью члена СПЧ Евы Меркачевой

Новый состав СПЧ не либеральный, а профессиональный

Царьград: Поздравляем вас с избранием в СПЧ. Журналисты спорят, каким будет новый состав - лоялистским к властям или же либеральным?

Ева Меркачева: Совет выглядит очень гармонично. Там действительно есть люди, которых можно было бы отнести к либералам. Но для меня главное, что там много представителей творческой интеллигенции. Самое худшее, что может произойти с правозащитником, когда он «грубеет» или, занимаясь каким-то делом, не может подобрать нужные слова и формулировки. А представители тв орческих профессий, журналисты, артисты, режиссеры всегда могут в своих произведениях или сообщениях рассказать о боли, о трагедии на правильном языке.

Журналист «МК» Ева Меркачева. Александр Щербак/ТАСС

Так рассказать, что дойдет до президента и правоохранителей. Потому что у последних стоит задача закрутить гайки как можно сильнее, а у нас - их раскрутить. Не будет нас, будет перебор.

«Ц.»: Из старого Совета убрали одиозных персонажей - Елену Масюк, Максима Шевченко, Ирину Хакамаду, Леонида Парфенова, т.е. системных критиков власти. На их место встали тоже достаточно либеральные люди. Это уступка власти либералам или же просто ротация?

Е. М.: Ротация. И не надо забывать, что в СПЧ люди входят по своему согласию. Если вы помните, Шевченко сам изъявил желание покинуть Совет. У других своя история. Но хорошо, когда ротация происходит, потому что нужна свежая кровь.

Это хорошо еще и потому, что не на всех членов СПЧ власть реагирует, по разным причинам. В последнее время были случаи, когда члены Совета заявляли о каком-то несогласии с действиями правоохранителей, но ответной реакции не последовало. Как мне кажется, если большинство членов Совета говорит, что уголовное дело незаконное, человека преследуют по политическим или каким-то другим мотивам, то как минимум нужно, чтобы оно было пересмотрено, а как максимум - сразу освобождать того человека, за которого вступается Совет своим большинством. Все-таки нас назначил президент!

Совет по правам человека - действующий орган или свисток для выпуска пара?

«Ц.»: Как вы относитесь к популярному утверждению, что СПЧ — это свисток для выпуска пара?

Е. М.: Если решений по рекомендациям СПЧ по-прежнему не будет, то, к сожалению, мы рискуем превратиться в Общественную палату (ОП) в том виде, в котором она существует последние годы. Это совершенно беззубый, и, как мне кажется, бесполезный орган. Не помню, чтобы по решениям Общественной палаты людей выпускали из тюрем, останавливали работу свалок и так далее.

У ОП это не получилось. А вот у СПЧ это может получиться. Хотя бы потому, что в нем сейчас такой состав, такие мощные люди, что он может остановить все эти ужасы.

«Ц.»: Украинские моряки сейчас арестованы за нарушение нашей госграницы. Как Вы оцениваете эту ситуацию? Являются ли они узниками совести, как утверждают украинские и либеральные источники?

Е. М.: Исходя из ситуации, которую мы знаем, получается, что эти военные моряки совершили преступление против целостности российского государства. Поэтому говорить о том, что они узники совести, весьма странно.

Если исходить из наших законов, они диверсанты. Тем не менее, я это профессионально знаю, содержатся украинцы в совершенно таких же условиях, как и все остальные.

У нас нет специальных тюрем для диверсантов и шпионов. Они находятся в равных со всеми условиях, в совершенно обычных камерах. Более того, они получают лечение такое же, какое получил бы гражданин России в обычной больнице. Лечатся члены экипажей украинских судов в тюремной больнице в «Матросской тишине», на них распространяются все те нормы, что и на обычных заключенных.

Павел Мамаев. Фото: Максим Григорьев/ТАСС

Российские тюрьмы - не место ужаса и печали

«Ц.»: Вы пишете потрясающие статьи на темы, связанные с тюремной системой. Вам привычно работать в этой среде?

Е. М.: Я не чувствую, что СИЗО или тюрьма — это место скорби, печали, ужаса. Самая главная задача правозащитника - не погрузиться в эту среду, а наоборот, привнести какой-то свежий воздух, ощущение надежды, того, что все будет хорошо, что судьба будет благосклонна к людям, угодившим на нары.

И второй момент: на самом деле, сейчас уже на осталось тюрем, которые, как вы говорите, дурно пахнут. Как мне рассказывали члены СПЧ прошлого созыва, после визита в Бутырку у них одежда два дня пахла. Сейчас такого нет. Я в СИЗО хожу в той же одежде, в которой потом нахожусь в редакции или иду потом на мероприятия, в театр. Все изменилось, реально тюрьма изменилась!

Более того, если вы посетите некоторые изоляторы, вы будете в легком шоке, настолько там свежо, чисто, на столах у заключенных комплексные обеды, которые они могут заказывать с воли - шашлык, какие-то колбаски и все, что угодно.

На сегодняшний день в 99% московских СИЗО есть в каждой камере телевизор и холодильник. Это важно. Человек не оторван от того, что происходит в мире. В каждом изоляторе, кроме Лефортово, есть спортзал. В некоторых спортзалы в каждом корпусе, что очень круто.

Есть парикмахерские, а в женском изоляторе Москвы есть возможность сделать коррекцию бровей, маникюр, педикюр, покрасить волосы. Для того, чтобы женщина могла приехать на суд в нормальном виде. Могла выйти на свидание с мужем в хорошем расположении духа именно благодаря тому, что у нее внешний вид соответствующий.

Кокорина и Мамаева посадило общество

«Ц.»: Дело Кокорина и Мамаева - обыкновенное, или к нему стоит отнестись по-другому?

Е. М.: Дело, конечно же, необыкновенное. Оно выбивается из ряда всех тех дел, о которых нам приходится слышать. Хотя бы потому, что по обвинениям, которые сейчас у них есть, обычно за решетку не сажают.

Изначально процесс над футболистами Кокориным и Мамаевым стал показательным. Что называется, на потребу обществу. Общество требовало крови, требовало мести за то, что они публично применили насилие к трем гражданам. Так, как будто это касалось его самого.

«Ц.»: И получило?

Е. М.: И получило. Другое дело, что сейчас все разворачивается в обратную сторону. Общество уже начинает говорить: хватит, наверное, посидели достаточно, ребята вроде как неплохие были. Приходит все больше сведений, что Александр и Павел занимались благотворительностью, помогали кому-то, позитивные истории из их жизни. Вся та чернуха, которая сопровождала их образ, стала потихоньку уходить, все больше футбольных клубов готовы принять их к себе, все больше депутатов начинают призывать прекратить травить футболистов.

Получается, что если общество захочет, оно быстро засадит за решетку кого угодно. И в то же время, если оно смилостивится, то оступившиеся могут оказаться на свободе.

Может, это и верно, что такое государство? Оно создано для людей. Вспомните, в древних государствах был народный суд. Как народ решал, так и было. Захотел казнить - казнили, но в любой момент мог смягчиться и помиловать. Я не думаю, что мы возвращаемся к тем самым древним временам. Закон должен быть един для всех, и все-таки нужно руководствоваться буквой закона.

Фото: Ergin Mikhail / Shutterstock.com

Остров Огненный - уникальное место

«Ц.»: Вы писали о так называемом «Вологодском пятаке» на острове Огненном - тюрьме, которая находится в древнем русском православном монастыре в Вологодской области. Не считаете, что в этом здании должен быть монастырь с монахами, а не тюрьма для осужденных на пожизненный срок?

Е. М.: Надо подумать над этой идеей, потому что сейчас это уникальнейшая история, в которой в одном месте, с одной стороны, узники, с другой - история православия. Сейчас ведутся реставрационные работы и пытаются привести в порядок то, что говорило бы о древнем монастыре.

Но сам быт, сама атмосфера на острове Огненном уникальна. Вот переведут заключенных оттуда в обычную тюрьму, и с ними не произойдет всего того, что происходит сейчас в бывшей обители. Я была в других колониях для пожизненно осужденных, но здесь уникальное место, и заключенные там другие, совершенно особые. Они реально проходят какое-то…

«Ц.»: Очищение?

Е. М.: Да, очищение. Они меняются. Я даже не увидела таких страшных злодеев, преступников. Там очень многие осужденные совершили по одному - по два убийства, но эти убийства, если так можно выразиться, имели какое-то объяснение.

Приведу в пример одного бизнесмена, который получил пожизненный срок за то, что застрелил следователя при исполнении. Он ворвался в дом, а бизнесмен выстрелил, потому что подумал, что к нему рвутся бандиты. Следователь был не простой, потому приговор - пожизненный срок. И таких историй несколько.

Там, кстати, есть совершенно интереснейший персонаж, о котором я в свое время слышала еще от начальника СИЗО 99/1. Киллер Ореховской бандитской группировки. В 90-е годы он убивал, находясь на зарплате в банде. Все его жертвы — люди из мира криминала, либо бизнесмены, так или иначе связанные с криминалом.

На нем действительно много трупов, но он раскаялся под грузом грехов и воспоминаний. Он работает с утра до вечера. Молится с утра до вечера. Он рассказывает о своих странных снах. Ему показалось в какой-то момент, что все убитые им - монахи, которые идут на послушание.

Есть вещи, которые нельзя подделать, они не для красного словца. И когда я разговаривала с начальником колонии, он сказал: действительно, этот человек раскаялся. Я думаю, всё это связано с монастырем. С намоленным и чистым духовно местом.

Хотя, конечно же, мне, например, хотелось бы, чтобы это был монастырь, куда был бы открыт доступ всем людям. Чтобы люди могли прикоснуться к тем вещам, до которых дотрагивались руки святых людей.

Ева Меркачева- обозреватель «МК», обладатель премий «Искра», «Золотое перо России», премии правительства РФ и других наград. Заместитель председателя Общественного наблюдательного совета Москвы, член Общественного совета ФСИН России, член Совета по правам человека при президенте РФ.

- Вы недавно вернулись из Польши, были в составе российской делегации на мероприятиях, посвященных годовщине освобождения Освенцима. Может ли слово противостоять абсолютному злу, каким был Освенцим?

Надо называть зло, показывать его. Вообще, первое ощущение у меня в Освенциме было: не надо сюда приезжать, чтобы не создавать даже мыслеформы этого ужаса. Потом поняла: как раз поездка в Освенцим - прививка от повторения ужаса. Прививка против нацизма, расизма, самой возможности чью-то жизнь и мысль считать ценнее всех остальных. Тонны детской обуви. Женских волос. Двенадцать вагонов детских колясок. Нацисты отличались скрупулезностью, они каждую туфельку, каждую мелочь пускали в производство. И каждое человеческое тело. Даже прах из печей использовался для удобрения почвы. Я спросила: может быть, раз не осталось никого из замученных, лучше предать земле хотя бы волосы погибших женщин? Мне ответили: если их не будет, этих тонн волос, люди не поверят. Конечно, это так. Надо напоминать о страшном, надо больше об этом говорить. Чтобы никогда не повторилось.

- Трагедии прошлого - тема дискомфортная, не все и не всегда готовы вспоминать. В середине 1990‑х многие говорили: хватит о печальном прошлом, о ГУЛАГе, Сталине, коллективизации, уже все сказано. И постепенно перестали рассказывать. А вскоре на месте массовых казней кто‑то захотел поставить памятник «эффективному менеджеру» Иосифу Виссарионовичу…

У нас очень мало мест, где можно об этом узнать. Получается, эту тему мы как будто хотим вычеркнуть из памяти. Это опасно. Хотя я бы все же не сопоставляла Освенцим и ГУЛАГ.

- Каждую неделю поступают сообщения о пытках в местах предварительного заключения, в колониях, в отделениях полиции. В чем дело? Можно ли этому противостоять?

Я видела этих людей. Была в колонии, где пытали Макарова, это одно из самых громких дел о пытках. Надзиратели - люди, как правило, из близлежащих сел и поселков, недостаток образования, зарплата 15-17 тысяч рублей. Вся жизнь в таких поселках закручена вокруг мест лишения свободы. В Мордовии есть поселок примерно 18 километров длиной - и там 20 колоний. Если встречаешь кого-то, это либо человек в погонах, либо родственник, к кому-то приехал… А по телевизору показывают красивую жизнь.

Все сотрудники мечтают уехать в Москву или хотя бы детей туда отправить. Когда к ним попадает такой человек, как Макаров, начинает качать права, первое, что им приходит в голову, - просто отдубасить. Они не задумываются совершенно, что после этого может быть, что скажет пресса, как Россия будет выглядеть в глазах международной общественности. На самом деле это отсутствие уважения не только к человеку, это неуважение к своей профессии. И проявляется оно, к сожалению, не только у тюремщиков.

У следователей, у прокурорских работников то же самое. Раньше было почетно и важно носить погоны, я об этом много слышала, встречалась со следователями, с прокурорами, которые работали еще в советское время. У них была гордость за свое дело, служение закону, стране. Понятно, были заказные дела, давление начальства, и коррупция была - наверное, меньше, чем сейчас, но была. Но они уважали себя, свою профессию. Сейчас этого нет. Следователь может не запомнить фамилию подследственного. Пишет ходатайство о продлении ареста - и на двух листочках четыре раза неправильно указывает фамилию задержанного! Неправильно указывает название суда. А ведь он решает судьбу человека! Но у него другие приоритеты: заработать побольше, красиво жить… Производство дел поставлено на поток. Судьба человека такого следователя не волнует. Вот это страшно.

- Вы говорили, что в школе мечтали стать или следователем, или журналистом.

Да, даже поступала в институт МВД в Воронеже и одновременно на журфак МГУ, куда и поступила в итоге. Журналистика - это тоже о справедливости. В школе я много читала Гиляровского, была от него просто без ума. Запомнила фразу: журналист не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо мыслит.

ЖУРНАЛИСТ - ПРАВОЗАЩИТНИК ПО СУТИ. ДАЖЕ ЕСЛИ ПИШЕШЬ О МУЗЫКЕ, ТЕАТРЕ, ВСЕ РАВНО РАНО ИЛИ ПОЗДНО КОГО-ТО СУМЕЕШЬ ЗАЩИТИТЬ, КОМУ-ТО ПОМОЧЬ. ЭТО ПРИРОДА ПРОФЕССИИ

В газету меня привела моя учительница литературы Евгения Долгих. Она вела в «Брянском рабочем» рубрику «Политика глазами кухарки», очень популярную и актуальную, остро и даже язвительно писала на злобу дня, про все. Просто огонь! И была при этом очень добрым человеком. Она однажды меня в газету привела и сказала: «Надо». Первую заметку написала по заданию, о последнем звонке в нашей школе. А потом, уже без всякого задания, - большое письмо благодарности своей «крестной матери» и любимой учительнице, которая нам всем сумела объяснить на уроках литературы самые важные вещи - о человеческом достоинстве, свободе, личном выборе… Никто с нами тогда об этом не говорил, родителям было не до того… После публикации многие учителя обиделись, почему о них ничего не сказала, может быть, из-за этого в итоге я и не получила золотую медаль. Зато уже журфак МГУ окончила с красным дипломом! И с медалью.

- Необходимо ли журналисту сегодня профильное образование?

Конечно, можно работать и без диплома. Но все же, если есть возможность журналистское образование получить, конечно, нужно это сделать. Нам повезло: на факультете были потрясающие преподаватели, увлеченные, яркие люди, которые сами умели увлекать. Великая им благодарность! Стопки книг, выше меня ростом, которые приходилось уносить из бибиотеки домой в несколько заходов… В сессию мы обычно пересказывали прочитанное друг другу, не все успевали осилить весь список. Это чтение - накопление образов и смыслов, оно остается в тебе, никогда не знаешь, когда оно «выстрелит».

- Как попали в «МК»?

По объявлению. Прочитала, что требуются корреспонденты. Позвонила. Наверное, это был довольно глупый звонок. Но меня пригласили. Захватила с собой медаль и красный диплом, на него редактор даже не взглянул. В редакции шумели, галдели, кто-то даже запустил в другого телефонный аппарат. Мне вручили толстенный справочник научных организаций, сказали: звони, найди что-то интересное и напиши. Это показалось едва ли не унизительным. К тому времени в «Брянском рабочем» у меня уже вышло несколько расследовательских статей. Но надо пробовать все! Я стала звонить, довольно скоро напала на ученого, который занимался миром подземной Москвы. В результате получился большой материал, и его повесили на доску лучших. Вот так все и началось.

- Сегодня путь в редакцию «с улицы» по‑прежнему открыт? Многие студенты в это не верят.

Практически все, кто сегодня работает в «МК», пришли как раз «с улицы».

- Что для вас редакция? Место работы? Дом? Трамплин?

Я в «МК» работаю практически половину своей сознательной жизни. За эти годы поступали самые разные предложения, в том числе очень интересные и по деньгам, и в плане перспективы, не только журналистской. Но «МК» - это то место, где ты можешь быть собой. Тебя примут такой, какая ты есть, такой, какой ты хочешь быть. Помню, на планерке, когда представляли нас, новых журналистов, возник литературный спор, схлестнулись мэтры, Минкин, Райкина… Спор великих! Потом подали голос молодые журналисты, которые со мной пришли, и вступили в дискуссию с главным редактором. Как равные. И главный редактор им очень эмоционально отвечал, тоже как равным. Вот это и есть «МК». Вообще, у меня никогда не было случая, чтобы мой материал сняли, потому что кому-то он не понравился. Если критикуют, значит, есть объективные причины. Если выпускающий редактор не хочет печатать твой материал, то отдает его другим редакторам, они могу предложить что-то поправить. Всегда есть возможность услышать совет опытных коллег, и твой материал в итоге становится лучше.

- Команда?

Да. И важный принцип - уважительное отношение к твоему мнению. Был случай, мы с одной очень известной журналисткой разошлись в оценке криминального сюжета. Каждая стояла на своем. В результате в газете появились два материала и две точки зрения.

- А с цензурой сталкивались? Главный редактор заворачивал материал?

- Ни разу?

Однажды попросил отложить материал о Следственном комитете. Не завернул, именно просил отложить. Я согласилась. Потом появились еще более острые сюжеты. И материал стал просто неактуальным.

- Было обидно?

Нет. Газета - это школа. Одно из важных открытий всех этих лет - понимаешь, что в рамках одной редакции можешь расти не только профессионально, но и расширить сферу своих интересов. Так в моей жизни появилась правозащита.

- Вы любимчик в редакции?

Совсем нет. Долгое время считала, что меня вообще не ценят. Я не участвовала в редакционных посиделках, всегда торопилась уйти после работы, йогой занималась, думала, дело в этом. И вдруг выбрали журналистом года! И потом еще два раза выбирали. Трижды лучшая - это рекорд «МК»! Из всех наград, которые у меня были, именно эта самая дорогая. Признание коллег, которые все про тебя знают, знают, как мучилась, переписывала, как тебе досталось от редактора, как редактору досталось от кого-то за твой материал…

- Как вы первый раз оказались в тюрьме?

Заболел журналист, который писал о тюрьмах. И я вместо него поехала в «Матросскую тишину». Наверное, это не было простым совпадением. Я сразу, с первой минуты, поняла какие-то очень важные вещи. О страхе. После страха смерти самый большой страх - оказаться в неволе. О свободе. На самом деле человек в тюрьме может быть не менее свободным внутренне, чем тот, который на воле. Все зависит от восприятия мира.

Я еще в университете стала заниматься йогой, тема внутренней свободы меня очень интересовала. Я чувствовала страх людей, оказавшихся в таком положении. Они мечутся, у них паника. Они долгое время не видят никого, кроме прокурора и следователя, и новый человек, который заходит в камеру, - большое событие. Открывается дверь, и появляется кто-то новый, не в форме, улыбается, более или менее прилично выглядит. Я никогда не принимала советы о том, что надо приходить в тюрьму исключительно в сером, чуть ли не в ватнике. Я всегда прихожу с накрашенными губами. Надзирательница как-то сделала мне замечание, сказала, что нельзя в камеру приходить на каблуках. Я ответила, что буду ходить так, как считаю нужным. Так вот, заходит человек и говорит обычным голосом: ребята, все не вечно, скоро выйдете, разберетесь со своим делом. Наверное, вашей душе это было зачем-то нужно. Конечно, мне очень помогло общение со старшими коллегами-правозащитниками. Бабушкин - он с таким юмором задавал самые простые вопросы, что атмосфера в камере за несколько минут менялась совершенно. И об этом мне тоже было важно написать.

ДЛЯ МЕНЯ ВАЖНА НЕ ИЗВЕСТНОСТЬ ГЕРОЯ И ДАЖЕ НЕ САМО ПО СЕБЕ ДЕЛО. МНЕ ИНТЕРЕСНО, КАК ВЕДУТ СЕБЯ ЛЮДИ В СЛОЖИВШИХСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, КАК ПРОЯВЛЯЕТ СЕБЯ СИСТЕМА

Но со временем я поняла, что для меня самое главное совсем не то, как хорошо написан материал. Даже не то, как материал оценили коллеги. Самое главное - если удалось что-то сделать. Добиться пересмотра дела, улучшения условий содержания.

- Журналист - правозащитник по сути?

А кто еще? Даже если пишешь о музыке, театре, все равно рано или поздно кого-то сумеешь защитить, кому-то помочь. Это природа профессии.

- Что вы считаете своим главным успехом как правозащитница?

Изменение практики досудебных арестов. Я считаю, это вообще излишняя мера. Я постоянно об этом говорила.

Выступала на совете судей. Теперь женщин и детей у нас не сажают за решетку до решения суда. Смогла повлиять на условия содержания женщин. Помню, когда в первый раз пришла в шестой СИЗО, изолятор был переполнен, спали на матрасах, на полу. Я присела на лавочку, записываю жалобы и замечаю, что под ногами у меня что-то шевелится. Заглядываю под лавочку, а там женщины спят. Настоящий женский ад. Так и назвала статью: «Женский ад». Через пару дней после публикации в СИЗО приехали руководители ФСИН. Сразу стали принимать меры. Сейчас там никто на полу не спит.

Но все может измениться довольно быстро. Если сейчас все отлично, чисто, не бьют, это не значит, что через две недели все не может быть совершенно по-другому. Может снова начаться ад, и ни на свидание, ни на помывку не пустят. Надо все время следить за ситуацией. Система нуждается в постоянном контроле общества. Что касается успехов, они разные, иногда совсем незаметные. Иногда мои герои не обретают после публикации свободу. Но передают благодарность за то, что их услышали, что дали высказать свое мнение.

- Важнейший капитал журналиста‑расследователя - единомышленники из силовиков, как Александр Гуров у Щекочихина или бывшие грушники у Константинова - идеалисты, которые мечтают улучшить систему. У вас такие есть?

Конечно. Правда, чаще всего это те, кого система так или иначе ущемила. Те, кто «на коне», обычно не смотрят по сторонам.
- На вас пытаются оказать давление? - На самом деле никогда. Были моменты, когда наши спецслужбы не хотели, чтобы в материале появлялись некоторые конкретные имена и персонажи. Я отвечала и отвечаю всегда в таких случаях: значит, у вас не все хорошо с доказательствами, с пониманием того, что все правильно сделали.

- Это про убийство Немцова?

Да, тогда задержанные рассказывали о пытках, и было важно об этом написать.

- Вы писали о «Матросской тишине», «Бутырке», «Крестах», Владимирском централе, колониях для пожизненно осужденных «Полярная сова», «Вологодский пятак» и многих других. Приходилось ли бывать в местах лишения свободы за границей?

Да. В Норвегии, Швеции. В шведской тюрьме видела, как команды сотрудников соревновались с командами
заключенных, играли в теннис, в шахматы. Вместе играли в оркестре - надзиратель на трубе, заключенные на скрипке… У нас до недавнего времени ничего подобного не было. Я рада, что смогла внедрить занятия йогой в московских СИЗО. Смешанные группы заключенных и сотрудников занимаются теперь с тренером в Бутырской тюрьме и изоляторе № 6.

- Среди ваших героев - люди известные и самые обычные. Как выбираете тему? Героя?

Для меня важна не известность героя и даже не само по себе дело, мне интересно, как проявляются человеческие характеры, как ведут себя люди в сложившихся обстоятельствах, как проявляет себя система. Одно из недавних дел - о краже парашютов в школе ГРУ. Обвинили курсантов, почти готовых разведчиков, сыновей опытных грушников. Родители курсантов (они ко мне и обратились) были потрясены тем, что система не использовала максимально презумпцию невиновности, что стандартно нацелена пусть на условное, но обвинение. А меня поразила взаимовыручка курсантов, они, по сути, вышли победителями. Чаще случается иначе: люди, носившие погоны, оказавшись за решеткой, не только «сдают» своих, но иногда даже придумывают то, чего не было, ради сокращения срока, переквалификации дел.

- Расследование, очерк о жизни в колонии для отбывающих пожизненное заключение - серьезные жанры, требующие особой тщательности и деликатности. Вас не смущает, что на телешоу, куда вас приглашают, человеческая драма превращается в дешевый фарс, а вашу позицию не разделяет массовка? Ведь именно так было в программе о судьбе женщины, вышедшей замуж за пожиненно осужденного?

Очень неприятно видеть, как грязно работают вроде бы коллеги. Но пытаться донести свою позицию все равно надо.

- Вы активный пользователь Facebook. Telegram, другие мессенджеры - скорее поддержка или обуза?

Конечно, поддержка. В Telegram я в основном получаю информацию от своих проверенных источников. У всех у нас есть информаторы, они опасаются прослушек, считают, лучше всего Telegram их защитит. Насчет Facebook - это не только возможность продвинуть свою публикацию, но и шанс найти новых героев. Иногда совершенно фантастические сюжеты возникают! Я не считаю, что журналист должен избегать Facebook. Важно все-таки иметь свое личное пространство. Но в данном случае я высказываюсь не как представитель корпорации, член комитетов, союзов, а как обычный человек. Кроме того, никогда не знаешь, кому и как сможешь помочь через социальные сети. Был случай: вскоре после присоединения Крыма я написала пост об украинском моряке, которого обвиняли не то в госизмене, не то в шпионаже, а он вообще ничего не понимал. Увидела его в камере, без носков, без штанов (на складе ничего из одежды не было в тот момент). Бросила в сети клич - дала номер счета арестованного, чтобы можно было на сигареты, туалетную бумагу, одежду собрать. Потом коллеги мне посоветовали пост удалить. Удалила. Но уже собрали достаточно средств, и когда его наконец отпустили практически в никуда буквально голого - он смог купить одежду и билет на родину. Потом кто-то передавал от него благодарность.

- Вы чувствуете себя в безопасности?

В нашей стране нельзя себя ощущать в абсолютной безопасности. Тем более если ты публичный человек. В любой момент тебя могут разыграть, если это в чьих-то интересах, просто на раз-два. Вдруг можешь обнаружить после визита какого-нибудь посетителя пачку денег или что-нибудь еще. Надо понимать, что это может произойти. Единственная защита - это доброе имя.
- Что кроме йоги помогает преодолеть разочарование, стресс, неудачи? - Сама возможность писать, рассказывать, искать правильные акценты. Возможность помочь кому-то. Если получается, это счастье. Может быть, кто-то прочтет твой материал и задумается, это тоже большая удача.

- Семья поддерживает?

Не особо. Сын говорит: ты с заключенными больше времени проводишь, чем со мной. Надеюсь, когда-нибудь меня поймет.

- Сегодня среди расследователей много женщин. Согласны ли с тем, что женщины привносят особую интонацию в профессию?

Вместе со мной в ОНК работали бесстрашные Зоя Светова, Лена Масюк. Совершенно ничего не боялись, не могли спокойно видеть страдания, несправедливость и беду. Мужчины больше бы оглядывались на их месте, больше бы думали, не ударит ли правозащитная деятельность по их карьере, не посадят ли… Мне кажется, сейчас в целом в мире меняется энергетика пространства, становятся востребованы новые подходы, новые дискурсы, и женщины это чувствуют острее. Многие мужчины беспокоятся больше всего о том, как усидеть в своих креслах, заработать больше денег, насладиться моментом славы и власти. Это стремление получать от всего немедленное наслаждение вообще многое испортило в жизни.

- Многие студентки журфака мечтают спасти мир, совершить нечто героическое. Что им посоветуете?

Надо делать то, что хочется. Если хочется писать только о музыке, не надо бросаться на амбразуру. Может быть, через десять лет напишешь такой текст, который изменит весь музыкальный мир. Слушать свое сердце, ничего не делать по обязанности, через силу. Судьба сама приведет тебя к тем текстам и тем сюжетам, которые ты должна будешь написать.

- Недавно вы говорили, что хорошо бы придумать премию для журналистов разных стран, такую, которая смогла бы объединить коллег, пишущих на разных языках.

Да, впервые об этом подумала, когда в 2012 году попала по программе профессиональных обменов в Америку, в рамках «перезагрузки». Мы встречались с коллегами, ходили в редакции, потом американцы приезжали к нам, и я удивилась, что мы совершенно не знали имена и тексты друг друга. Не знали, кто опубликовал знаменитые расследования, которые читала вся страна. Мне кажется, это неправильно. Хорошо было бы создать премию, которая бы объединяла лучших журналистов мира. Лучшие тексты журналистов будут в результате в свободном доступе, их можно будет передать в университеты, в редакции. Это такая сверхзадача. Но вдруг получится?

ФОТО: twitter.com/echomskru; centrsud.com/ Ева Меркачева; 113rus.ru; radio_mohovaya9.tilda.ws/ Вера Сапрыкина; Ева Меркачева

Ева Меркачева – специальный корреспондент популярной газеты «Московский комсомолец» (принадлежит к Службе информации данного печатного издания), также является членом Общественной наблюдательной комиссии (ОНК), которая занимается контролем соблюдения законности в местах отбывания наказания осужденными за уголовные пригрешения. В 2015 году Ева Меркачева стала широко известна в связи со следующими обстоятельствами.

12 марта 2015 года, в Главном следственном управлении Следственного комитета России (ГСУ СКР) по Москве состоялся допрос члена Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Евы Меркачевой . Вопросы к правозащитникам в лице Меркачевой и ее коллеги Андрея Бабушкина у следователей возникли после того, как они посетили в СИЗО подозреваемых по делу об убийстве Бориса Немцова. Правоохранители сочли, что члены ОНК вопреки закону проявили интерес к материалам уголовного дела, хотя не являются участниками процесса. Особенно следствие возмутило, что вся информация была опубликована в СМИ. Общественники, в свою очередь, назвали обвинения несостоятельными и заявили о давлении со стороны Следственного комитета РФ.

10 марта члены ОНК - специальный корреспондент газеты «Московский комсомолец» Ева Меркачева и общественный деятель Андрей Бабушкин - побывали в СИЗО «Лефортово» у подозреваемых в причастности к убийству Бориса Немцова Заура Дадаева и братьев Губашевых. После чего раскрыли общественности некоторые подробности своего визита. В частности, на сайте «Московского комсомольца» в тот же вечер было опубликовано интервью Евы Меркачевой с Шагитом Губашевым, Анзором Губашевым и Зауром Дадаевым. В них задержанные рассказывали о деталях своего ареста, якобы имевших место пытках со стороны правоохранителей, а главное - газета привела реплики арестованных, в которых они отказываются от показаний.

На следующий день пресс-служба Следственного комитета распространила заявление, что члены ОНК, побывавшие в «Лефортово», могут быть вызваны на допрос: по мнению следствия, журналист Ева Меркачева и правозащитник Андрей Бабушкин нарушили действующее законодательство, используя свой общественный статус в редакционных целях.

«Посещение членами Общественной наблюдательной комиссии города Москвы Заура Дадаева, арестованного по уголовному делу об убийстве Бориса Немцова, организовано исключительно для выяснения условий его содержания. Члены этой комиссии, среди которых были , не являясь участниками уголовного процесса, стали интересоваться материалами уголовного дела, таким образом нарушив не только установленные правила, но и закон. Подобные действия могут быть расценены как вмешательство в деятельность следователя в целях воспрепятствования всестороннему, полному и объективному расследованию дела, то есть по части 2 статьи 294 Уголовного кодекса РФ. Этим действиям будет дана соответствующая процессуальная оценка. Ева Меркачева и Андрей Бабушкин в ближайшее время будут вызваны на допросы, с ними будут проведены другие следственные действия, направленные, в том числе, на выяснение всех мотивов, которыми они руководствовались, подробно интересуясь обстоятельствами уголовного дела и публикуя их в СМИ. Если от обвиняемых поступят заявления о применении к ним насилия, то следствие тщательно проверит их доводы», - таков полный текст заявления СК.

Редакция МК незамедлительно опубликовала свой ответ силовикам. В нем говорится, что члены ОНК посетили СИЗО исключительно в целях проверки соблюдения прав задержанных и редакция считает «претензии, предъявленные в связи с осуществлением правозащитной деятельности специальному корреспонденту "Московского комсомольца" Еве Меркачевой , надуманными и абсурдными».

Кроме того, как отметила редколлегия в комментарии, задержанным задавались только вопросы, связанные с их содержанием в СИЗО, а также с соблюдением их прав.

«Никакие вопросы, которые имели бы отношение к расследованию конкретного уголовного дела, не поднимались и не обсуждались. Со стороны правозащитников не предпринималось никаких попыток получить от задержанных информацию о материалах или ходе расследования уголовного дела. Задержанные высказывали то, что считали необходимым, и только об имеющихся следах возможного насилия», - подчеркнули авторы.

«И скажу самое главное - мы будем бороться. Кто с нами? Кто за нас?» - эмоционально резюмировала журналистка.

На допрос Бабушкина и Меркачеву все же вызвали. Его запланировали на четверг, 12 марта. Однако сотрудники СКР решили не откладывать допрос и навестили общественников на дому.

Сообщение об этом появилось поздно вечером в среду, 11 марта, на сайте газеты «Московский комсомолец»: «Как стало известно МК, около 21:30 трое представителей силовых структур прибыли в квартиру Евы Меркачевой . Журналистки в тот момент дома не было. Супругу Евы визитеры (один из них предъявил удостоверение лейтенанта юстиции Круподерова) пояснили, что "намерены провести с Меркачевой беседу". Суть этой беседы, как заметили посетители, сводилась к разъяснению обозревателю МК правильной позиции по ряду животрепещущих тем. Из контекста диалога стало понятно, что речь должна пойти об освещении в СМИ визита правозащитников Меркачевой и Бабушкина к содержащимся в СИЗО "Лефортово" подозреваемым в убийстве известного политика Бориса Немцова».

Супруг Меркачевой пояснил, что она приедет на допрос 12 марта, как было запланировано, после чего силовики взяли с мужа журналистки разъяснение и удалились. Правоохранители пришли в гости также и к Андрею Бабушкину. Его допрос в итоге прошел на дому.

«Со своей стороны редакция МК считает недопустимым подобное давление на правозащитников и журналистов», - отмечалось в статье о визите сотрудников СК РФ домой к общественникам.

В четверг днем Ева Меркачева в сопровождении адвоката отправилась на допрос в ГСУ СКР по Москве на Новокузнецкую улицу. О его результатах рассказал заместитель главного редактора газеты «Московский комсомолец» Станислав Скобло.

«Ева Меркачева привлечена свидетелем по делу Бориса Немцова. Для нас всех это большой сюрприз и большая загадка. Потому как никакого отношения к расследованию убийства Немцова Ева не имеет, никакими сведениями, которые могли бы быть полезны следствию, она не располагает», - прокомментировал собеседник.

По словам Станислава Скобло, в ходе допроса следователи признали, что 11 марта «допустили излишнюю напористость, явившись вечером к Еве Меркачевой домой с целью произвести допрос».

«В принципе, это прозвучало как извинение, но редакция оставляет за собой право инициировать проверку действий следственных органов на предмет статьи УК о воспрепятствовании профессиональной деятельности журналиста. Будем следить за развитием событий. На данный момент ситуация на этом завершилась», - отметил заместитель главреда газеты.

27-летняя вдова убитого Иванькова Николь рассказала «МК» о том, как бандиты договариваются с политиками

Три года минуло с тех пор, как убили легенду российской мафии Япончика (Вячеслава Иванькова). Ни киллера, ни заказчика так и не нашли, а расследование официально приостановлено. Вспомнить о нем заставила вдова патриарха преступного мира - Николь. Последняя любовь Япончика, мать его 4-летнего сына Жоры недавно сама «засветилась» в криминальных сводках. Как уже писал «МК», оперативники обнародовали аудиозапись переговоров Николь с одним из ростовских депутатов. Вдова в обмен на финансовую поддержку партии со стороны фирм, принадлежащих «ворам в законе», предложила объединиться против местной полиции. После этого Николь, по слухам, вынуждена была уехать из страны. И сразу заговорили о том, что вдова решила продолжить дело Япончика и даже занять его место.
Криминальная принцесса после долгих уговоров согласилась дать откровенное интервью спецкору «МК». Многое из того, что рассказывает Николь, удивляет, коробит и даже пугает. Впрочем, выводы делать вам, читатели.
«Слава не был зверем»
Хрупкая, миниатюрная, скорее девушка-подросток. Никогда в жизни бы не подумала, что это одна из влиятельных женщин в криминальном мире. Говорит почти шепотом. Это у нее от рождения, и поначалу непросто привыкнуть - приходится прислушиваться. Но затем шепчущий голос настолько завораживает, почти гипнотизирует, что перестаешь слышать все вокруг. Остается только он.
- Я была рождена в такой... непростой семье, - начинает Николь, - меня с самого детства воспитывали в понятиях. Но пистолет «волыной» я не называла - подобный лексикон у нас не поощрялся. И к тому, чем занимаюсь сейчас, меня родители не подталкивали. Это был зов крови, наверное.
- Иваньков вас знал с детства?
- Мой отец был очень авторитетным человеком, и Слава часто общался с ним. Хотя отношения их были непростыми, и безмятежной дружбой это не назовешь. На коленях с погремушками я у него, конечно же, не сидела. Естественно, до поры до времени он воспринимал меня как ребенка из близкой ему семьи. Прекрасно помню день, когда его отношение ко мне резко изменилось. К тому моменту независимо от Славы (он сидел в тюрьме в Америке и просто не мог мне помогать) я уже заработала себе в определенных кругах репутацию человека, способного жестко решать сложные вопросы. Вот и поделилась со Славой своими достижениями. Он сразу взглянул на меня другими глазами.
- И что же, сразу влюбился?
- Нет, не думаю. Серьезные чувства сразу не возникают. Переживал, что мы оба на тот момент были несвободны. Мы не хотели никого травмировать своими отношениями, тем более что у него позади была большая и сложная жизнь.
К тому времени стал меняться криминальный мир. В прежние годы все действовали в спешке и грубо. Но теперь работать приходится гораздо тоньше. Слава был способен на любой стиль. Он был очень современным человеком.
- Он вам всегда нравился?
- Он нравился, по-моему, всем, кроме тех, к кому предъявлял «требования». Да и им нередко тоже. Он был очень интересным человеком и научил меня важным вещам. Никогда не поучал в прямом смысле слова, не говорил: «Делай так-то». Просто сканировал любую ситуацию и высказывал оценки. Иногда рассказывал истории из своей жизни, и я уже сама делала выводы. Слава и сам не перегорел, чтоб быть только наставником. Тем более у каждого свой личный стиль работы, которому не научишь. Я к его мнению прислушивалась. Ого, еще бы. Причем без всякого, знаете ли, молодежного протеста. Мы были одной крови, и это главное, что сближает.
- Какие истории из своей жизни рассказывал вам?
- Особенно запомнилась история про драгоценности. Однажды, когда делили добычу, один авторитет припрятал украденное бриллиантовое колье, а Слава это заметил. По его словам, оно было неимоверной красоты и безумной стоимости, но дело не в этом, конечно. Так вот, они сели за стол, распределили между собой драгоценности, и авторитет колье незаметно спрятал...
- Как Трус прятал десятирублевку в «Кавказской пленнице»?
- Примерно. И тут Слава достал у него то самое колье. А потом без слов взял подушку и пистолет, приставил к голове и выстрелил!
- Верится с трудом. Вы так спокойно об этом рассказываете... Неужели никто не заикнулся об этом преступлении?
- Наоборот. Все были возмущены: как так, один уважаемый человек убивает другого уважаемого человека у всех на глазах?
- И чем он объяснил такую жестокость?
- Агрессия. Справедливость. Нельзя ведь у своих воровать. Нельзя - и все. Тот человек, который украл, правила знал так же хорошо, как и Слава. И Слава, в принципе, сделал все верно, но человека все же должны были судить за поступок. А он сам единолично вынес приговор. Думаю, он сожалел об этом поступке. И не только потому, что у него после этой истории было много неприятностей в жизни. Он не был каким-то зверем.
(После паузы.) А мне до сих пор крайне интересно: как выглядело это колье?..
- Говорите, не был зверем? Но ведь он, как гласит легенда, людей с вертолета сбрасывал!
- Он рассказывал про это. Сам говорил, что это способ красиво умереть... Но он ведь никогда не поступал подобным образом с обычными людьми. И он не устранял ментов. Каждый раз, когда он проявлял агрессию по отношению к кому-то, это можно было объяснить. И без этого в криминальном мире нельзя - иначе не удержишь позиций.
- Николь, а вы не боитесь, что после этого разговора вас привлекут? Например, за укрывательство преступлений? По сути, вы сейчас рассказали об убийстве, о котором едва ли знают в полиции...
- Проблемы возникают не из-за статей, а из-за действий. Полиция, как выяснилось, за моими действиями внимательно следит. Это оборотная сторона моей профессии. К ней нужно быть готовой, если хочешь подняться высоко.
«Людей к нам приводит гордыня»
- Родители как отнеслись к тому, что вы стали близки с Иваньковым? Он ведь на столько лет старше...
-Мы эту тему даже не обсуждали. Я рано начала жить своей жизнью, и родители быстро поняли, что мне не грозит быть изнасилованной злым дядькой на дискотеке, потому что я и не ходила по таким местам. Кстати, я рано стала независимой в финансовом плане.
- У вас свой бизнес? Это ведь вроде не по понятиям.
- Нет, и никогда не было. И вы правы - это не по понятиям. Я придерживаюсь старого правила: чем меньше денег, тем больше веса. Скажем так: я помогаю людям договариваться. Те, кто ко мне приходит, имеют четкое представление о моей персоне и о том, какие вопросы я решаю. Просто так, с улицы, к нам вообще не попасть.
- И что, актуальны сегодня посреднические услуги?
- Вы даже не представляете, насколько. Вот хотите вы, к примеру, расширить свой не вполне легальный бизнес и пойти в регионы. Там у вас, естественно, сразу находятся конкуренты из местных ОПГ, которые вашему появлению не очень-то рады. Да и чиновники свой шанс заработать на вашей криминальной персоне упускать тоже не собираются, хотя и побаиваются. Надо договариваться. Но не придете же вы в кабинет и не вывалите пачку денег на стол. Многие не знают, как подойти, предложить. Или, бывает, делают это так неумело, что в итоге за помощью обращаются, когда уже все испортили окончательно. Чаще всего людям гордыня мешает. Я серьезно. Вот не могут себя переломить, даже просто позвонить (особенно если они высокопоставленные). А гордыня отчего? От недалекости, к сожалению.
- А в принципе можно зайти в любой кабинет и договориться?
- Лично я всегда ухожу с тем, зачем пришла. Забавно видеть, как солидные взрослые дядьки при виде меня принимают надменный вид, разговаривают свысока. Но это моментально слетает.
- И как же это у вас выходит? Есть какие-то «заветные» слова? Или имя Япончика все решает?
- Иногда действительно приходится назвать пару имен, чтобы люди поняли, с кем имеют дело и как нужно себя вести. Потому что иногда сказать: «Здравствуйте, я Николь» - это то же самое, что сказать: «Здравствуйте, я от Севера». Северов знаете сколько? Кого ни возьми, все от Севера, а еще лучше - от Хасана. И это ничего не значит. А так люди сразу получают четкое представление, кто я и откуда. Я забочусь, чтобы имена, которые звучат, им о многом говорили. И зачастую денег от меня после этого никто не просит.
- Так на что ведутся чиновники, если не на деньги?
- Они держатся за свои места, но еще больше - за личную безопасность. Да и ссориться со мной и моими друзьями я бы никому не посоветовала. С нами лучше дружить, и недостатка в желающих нет. Конечно, стиль работы людей моей «профессии» в последнее время сильно изменился. По лесам мы уже никого не катаем и могилы себе копать не заставляем. Это уже не модно.
- А как модно?
- Иметь собственного доктора. Я вообще за пластическую хирургию. За то, чтобы восстанавливать испорченный облик человеку, если с ним случится что-то нехорошее. И тогда тот, кто вел себя недостойно, становится не только лучше, но и краше.
Ходили одно время слухи (и они мне, признаюсь, очень нравились), что я работаю с хирургами, которые настолько филигранно пришивают отрезанные пальцы, что они шевелятся, как раньше.
- Это правда?
- Я не буду это опровергать. Но вам же не придет в голову проверить. Вдруг правда? Так и остальные думают. Никто и не хочет узнать - хорошие или нет у меня врачи, удастся ли им пришить все на прежнее место как надо.
- Подождите... Вы действительно полагаете, что имеете моральное право... как бы помягче выразиться... калечить людей?
- Ну, чтобы дело дошло до пальцев, нужно сильно постараться. На самом деле я очень гуманный человек. Я люблю со всеми дружить. Очень-очень редко разговариваю резко. Даже никогда не ругаю своих домработниц и нянь. Они понятия не имеют, чем я занимаюсь.
- Вам приходилось брать в руки оружие? Умеете стрелять?
- Тем, кто живет по понятиям, это не положено.
«Бессонов понравился своей харизмой»
- Ваша идея была поехать в Ростов?
- Это не идея. Было дело, которое нужно было сделать. Вот у вас может же быть редакционное задание? Так и тут. Надо было познакомиться и подружиться с определенными людьми, чтобы решить проблемы. Были бы они, к примеру, в Новосибирске, поехала бы туда. Моим людям надо было закрепиться в Ростове.
- А там какие-то сложности с этим?
- Ну, у обычных коммерсантов, конечно, нет, а у моих друзей - да. Полиция с приходом новой команды развернула бурную деятельность, вот мы и решили предложить сотрудничество местным оппозиционным депутатам, у которых с ней тоже не все ладится. Обычная практика. Просто деловое предложение, не больше. Никто ни на кого не давил, не угрожал. У всех почему-то понятие извращенное о криминале - фильм «Бригада» и тому подобное. Но это уже давно не актуально. Вот те «авторитеты», которые приговаривали начальника ростовской полиции Чупрунова (я догадываюсь в принципе, кто это), - вы слышали, как они рассуждают? Воры в законе не приговаривают полицейских, это не по понятиям. Там была вчерашняя шпана, которая взяла на себя больше, чем может унести.
- Но в разговоре с депутатом Бессоновым вы тоже обсуждали устранение главы ростовской полиции Чупрунова.
- Повторю: я воспитана в семье с традиционными понятиями. Одно из главных правил: полицейских за их работу не убивают. Не нужно воспринимать все буквально. «Убрать» - имелось в виду выселить их из Ростова, отправить в другой регион. Может, на курорт. В Черногорию там...
- А с самими полицейскими не проще было бы договориться?
- Вы, наверное, думаете, что вот приезжаешь в регион - и сразу же: где менты, сколько денег дать? Нет, это топорно, так вопросы не решаются. Иногда действительно бывает легче договориться с полицией, если она открыта для общения. Но здесь всегда большой риск, потому что полиция сама себе на уме. Ты вроде договариваешься, а потом - раз, и человек или на попятную пошел сам, или его «приняли». Так что бывает проще устроить что-нибудь эдакое. Мне нравится разные комбинации разрабатывать. Я люблю свою работу не меньше, чем вы.
Я же не просто так собралась и в Ростов поехала. Я знала, что и кому буду говорить. Когда я Бессонова в Интернете увидела, как он вместе с братом на митинге срывает с полицейских погоны и сбивает шапки, я тут же поняла: с этим человеком и можно решать вопросы. Его слова про то, что он всех купит и пойдет на Москву после того, как мы поможем ему стать мэром, меня, конечно, насмешили. Но он симпатичен этой своей простотой, можно даже сказать, харизмой. Жаль, что так получилось... Он потом перед телекамерами сидел, потел, оправдывался за наш с ним разговор. Но вообще он «в теме». Ваша мама знает, кто в Москве общак держит? А он про свой Ростов знает.
- На что идут деньги из общака?
- На разные цели. В том числе обязательно на поддержку тех, кто все же попал за решетку. Но с серьезными людьми это в наше время редко случается. Так что основные финансовые колеса крутятся, конечно, на свободе.
- Во сколько сейчас оценивается общак? Кто к нему имеет доступ?
- Должна предупредить, что те, кто об этом узнает, долго не живут. Вы все еще хотите?
- Нет, пожалуй. Но все это странно.
- Я к общаку отношения фактически не имею, я его не держу. Есть же специальные люди. Это чужие деньги, а считать чужое неприлично. Могу сказать, что даже я не знаю, какие транши откуда идут, кто и как рассчитывается.
- Вас после обнародования видео- и аудиозаписи вызвали на допрос?
- «С какой стати?» - спросили бы мои адвокаты. Если вы еще раз прослушаете запись, то не найдете там ничего такого, что годилось бы для суда.
- Новые технологии как-то отражаются на криминальных процессах?
- Счетчик стал тикать активнее. Люди живут хорошо, и большие деньги с человека теперь проще и быстрее снять. А в остальном все более гибко теперь - зависит от того, кто кого на деньги ставит. Нет классических бандитских 23%, которые были вычислены в 90-х. У меня, условно, так: сегодня было 3 тысячи долга, завтра уже 4. Жестко. Не потому, что я такая жадная, просто есть статус, мне нельзя по-другому.
И насчет технологии... Теперь человека не только по базам пробивают - там ведь сухая информация. Что такое социальные сети, знаем прекрасно. Если продолжать о Ростове, то я очень быстро узнала, что у Бессонова трое детей. С кем дружат его сын и дочь. Согласитесь, не лишняя информация, если хочешь надавить на человека. Кстати, меня вы не найдете ни в одной из соцсетей. У меня все схемы, имена и телефоны в голове, и нет ни одного электронного носителя, где хранилась бы хоть какая-то информация, представляющая ценность. Родители и Слава учили, что надо вести себя так, чтобы никто не мог до конца понять, кто ты есть. В детском садике все думают, что я фотограф. Я приезжаю и снимаю детские утренники. Мне это очень нравится.
- А есть какие-то правила для людей вашего круга?
- Сейчас, к сожалению, людей с классическими понятиями остается все меньше. Но я к традициям отношусь трепетно и детей своих буду воспитывать с правильным отношением к жизни. У меня было много хороших примеров перед глазами - мои родители, Слава в первую очередь.
«Убийца Славы наказан»
- Вы с Иваньковым действительно любили друг друга?
- К чему эти вопросы? Ведь люди, которым это небезразлично, живы и здоровы. Вот первую любовь вы же любили по-особенному, и вы оставили там часть своего сердца. Мне Славы не хватает. Я думаю, он гордился бы мной. Но он все видит и так, я верю в это.
- Как думаете, что бы он вам сказал?
- Он сказал бы, что у нас очень классный сын растет. Как он мечтал - типично русский мальчик: светлые волосы, синие глаза...
- Жора знает, кто его папа?
- С трудом могу вообразить, что объясняю подобные вещи четырехлетнему ребенку. Так что этот вопрос для меня неактуален еще лет 10. Если честно, не хочется говорить банальных вещей, но у Жорика сейчас есть отец. Так что будем считать, что на ваш вопрос я ответила.
- Иваньков был романтиком?
- Он не водил меня за ручку в ресторан, не дарил каждый день цветы. Но он уделял мне очень много внимания и времени. Он никогда при мне не ругался матом и грубо не выражался. Из подарков запомнились кольцо и машина, которую я хотела тогда, - «Хонда».
- Когда его ранили, вы были с ним в больнице?
- Нет. В больнице с ним была женщина, к которой я отношусь с огромным уважением. Она была со Славой много лет, и, поверьте, это были не самые легкие годы.
- С самого начала знали, кто убийца?
- Скажу одно: убийца уже наказан.
- Иваньков считал, что женщин не должно быть в криминальном мире?
- Напротив. При Славе была Каля Никифорова - Калина. Ходили даже разговоры, что ее сын Витя Калина - ребенок Иванькова. Это не так. Так вот, Каля была даже не правой рукой Славы, а равным партнером. Про нее легенды ходили. Она имела, как ни странно, подход к кавказцам, которые женщин исторически презирают и считают вести дела с ними ниже своего достоинства. Она же на них действовала магически. Они каждое ее слово ловили.
- Как она это делала?
- Черт знает. (Смеется.)
- Есть сейчас в Москве известные в криминальных кругах женщины?
- Есть какая-то королева шпаны с пошлым прозвищем, но каким, я даже и не вспомню. (По некоторым данным, зовут ее Малышка. - Е.М.). Есть и очень серьезная женщина, про нее говорить - себе дороже. Скажу банальность, но все зависит от человека, а не от пола.
- Япончик оставил вам много денег?
- Лично мне - ничего. Я и не взяла бы. Он оставил сыну, но тот получит их только после совершеннолетия. Я не знаю, сколько, но я и сама заработаю не меньше.
- У вас на руке татуировка ящерицы. Что это означает?
- Если вы ищете связь с криминалом, то ее здесь нет. Носить воровские звезды я себе позволить пока, к сожалению, не могу, но сделаю все, чтобы заслужить это право. Вообще, у меня несколько татуировок. И те, которые что-то значат, вы спокойно можете себе сделать.
- А могут ведь подойти люди из криминального мира и предъявить: вот ты за них отвечаешь?
- Какие люди из криминального мира? Кого вы вообще имеете в виду? Всякую шпану, которая откинулась месяц назад? Серьезные люди никогда не подойдут и не спросят.
- Вы хотели бы, чтоб ваши дети занимались тем, чем вы?
- Я хочу, чтобы они были врачами. Хирургами.