Руссо Жан-Жак Руссо (1712–1778) – французский философ-просветитель, один из наиболее влиятельных писателей и мыслителей XVIII в. Надо найти такую общую форму соединения, которая защищала бы и охраняла своей общей силой личность и имущество каждого своего члена и

В данной работе рассмотрены социальные и политико-правовые взгляды Ж..-Ж..Руссо, изложенные им в самых значительных его сочинениях - «Рассуждения о науках и искусствах», «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1754), «Об общественном договоре, или Принципы политического права» (1762), «О политической экономии» (1755), «Суждение о вечном мире» (1782).

Введение…………………………………………………………………….
1. Ж.-Ж. Руссо о свободе и неравенстве…………………………………
2. Естественное состояние и общественный договор……………….
3. Жан-Жак Руссо о законодательной и исполнительной власти…….
Заключение………………………………………………………………….
Источники………………………………………………………………….
Список литературы……………………………………………………

Файлы: 1 файл

Введение………………………………………………………… ………….

1. Ж.-Ж. Руссо о свободе и неравенстве…………………………………

1. Естественное состояние и общественный договор……………….

1. Жан-Жак Руссо о законодательной и исполнительной власти…….

Заключение…………………………………………………… …………….

Источники……………………………………………………… ………….

Список литературы……………………………………………………

Введение.

Среди выдающихся мыслителей кануна французской буржуазной революции 1789-1794 годов особое место занимает Жан-Жак Руссо. Просветитель и романтик, индивидуалист и коллективист, Руссо стал объектом многих исследований и различных интерпретаций. Являясь выдающимся представителем французского Просвещения XVIII века, он внушает уважение или вызывает восхищение по прямо противоположным причинам. Для некоторых он является теоретиком сентиментализма – нового и прогрессивного для того времени течения в литературе; для других он – защитник полного слияния индивида с общественной жизнью, противник разрыва между личными и коллективными интересами; кто-то считает его либералом, а кто-то теоретиком социализма; некоторые принимают его за просветителя, но для кого-то он – антипросветитель. Но для всех – первый крупный теоретик современной педагогики.

Французский философ, моралист и политический мыслитель, фигура богато одаренная и полная противоречий, Ж.-Ж.Руссо выражал стремление к обновлению общества, и, одновременно, консервативные настроения, желание и вместе с тем боязнь радикальной революции, ностальгию по примитивной жизни – и страх перед варварством [с.326, 1].

Социально-экономические и демократические идеи Руссо получали восторженную оценку во многих странах, где развивалась борьба против средневековья, феодального порабощения, абсолютных монархий.

Литературная деятельность Руссо была весьма плодотворна. Он написал ряд сочинений по философии, социологии, педагогике, а также художественные произведения.

Наше внимание обращено к работам, в которых Руссо попытался изложить историю происхождения и развития неравенства, возникновения политических обществ и злоупотреблений, которым открывают они место, насколько все это может быть выведено из природы человека, при свете одного только разума и независимо от священных догм, дающих верховной власти санкцию божественного права.

В данной работе рассмотрены социальные и политико-правовые взгляды Ж..-Ж..Руссо, изложенные им в самых значительных его сочинениях - «Рассуждения о науках и искусствах», «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1754), «Об общественном договоре, или Принципы политического права» (1762), «О политической экономии» (1755), «Суждение о вечном мире» (1782).

1. Ж.-Ж.Руссо о свободе и неравенстве.

В своих работах Ж.-Ж.Руссо выдвигает понятие естественного человека – целостного, доброго, биологически здорового, морально честного и справедливого. Естественное состояние, а не историческая реальность, стало рабочей гипотезой, которую Руссо добывает из глубины своих мыслей, желая понять, какая часть этого человеческого богатства была подавлена или угасла в процессе исторического развития общества [с.152, 2].

В естественном состоянии, по Руссо, нет частной собственности, все свободны и равны. Неравенство здесь вначале лишь физическое, обусловленное природными различиями людей: «… неравенство едва заметно в естественном состоянии и его влияние там почти ничтожно,

… возникает оно и растет в связи с последовательным развитием человеческого ума» [с.235, 3].

С появлением частной собственности и социального неравенства, противоречащих естественному равенству, начинается борьба между богатыми и бедными. «Я замечаю двоякое неравенство в человеческом роде: одно, которое я назову естественным или физическим, так как оно установлено природой, состоит в различии возраста здоровья, телесных сил и умственных или душевных качеств. Другое же может быть нравственным или политическим, так как оно зависит от своего рода договора и установлено или, по крайней мере, стало правомочным с согласия людей. Оно состоит в различных привилегиях, которыми одни пользуются в ущерб других, вот, например, что одни более богаты, уважаемы и могущественны, чем другие, или даже заставляют их повиноваться себе…» [с.422, 4].

Говоря о свободе и равенстве, Руссо в первую очередь имеет в виду свободу от феодального порабощения и уравнение граждан перед законом. Но в отличие от многих других представителей антифеодального движения он как бы угадывает, что свобода и равенство могут стать реальностью в результате коренных преобразований не только в области правовых отношений, но и в социально-экономической сфере. Отсюда такой обостренный интерес Руссо к принципу частной собственности, с возникновением которой он связывает исчезновение первоначального равенства и чистоты общественных нравов: «Конкуренция и соперничество, с одной стороны, а с другой – противоположность интересов и скрытое желание обогатиться на счет другого – таковы ближайшие последствия возникновения собственности, таковы неотлучные спутники зарождающегося неравенства» [с.225, 5].

Неравенство, почти ничтожное в естественном состоянии, усиливается и растет в зависимости от развития наших способностей и успехов человеческого ума и становится, наконец, прочным и правомерным благодаря возникновению собственности и законов. «Если мы проследим за прогрессом неравенства в связи с этими различными переворотами, то увидим, что возникновение законов и права собственности было начальным пунктом этого прогресса, установление магистратуры – вторым, а третьим, и последним, - изменение правомерной власти, основанную на произволе; так что различие между богатым и бедным было узаконено первой эпохой, различие между сильным и слабым – второй, а третьей – различие между господином и рабом. Это – последняя ступень неравенства, тот предел, к которому приводят все остальные, если только новые перевороты не уничтожат совершенно управления или не приблизят его к правомерному устройству» [с. 426, 4].

Вслед за уничтожением равенства последовали, по словам Руссо, «ужаснейшие смуты». Выход из такого положения, инспирированный доводами богатых и вместе с тем обусловленный жизненными интересами всех, состоял в соглашении о создании государственной власти и законов, которым будут подчиняться все. Однако, потеряв естественную свободу, бедные не обрели свободы политической. Созданные путем договора государство и законы «наложили новые путы на слабого и придали новые силы богатому, безвозвратно уничтожили естественную свободу, навсегда установили закон собственности и неравенства, и ради выгоды нескольких чистолюбивцев обрекли с тех пор весь человеческий род на труд, рабство и нищету» [с.425, 4].

Пришедшее на смену «естественному состоянию» гражданское общество явилось полным отрицанием предшествовавшего этапа исторического развития. В новом обществе исчезло первоначальное равенство людей, появились бедные и богатые, подвластные и господа. В гражданском обществе меньшинство получило возможность жить за счет тяжкого и унизительного труда покоренного народа. Неравенство частной собственности, дополненной политическим неравенством, привели, согласно Руссо, в конечном счете, к абсолютному неравенству при деспотизме, когда по отношению к деспоту все равны в своем рабстве и бесправии.

Как совершился этот резкий переход в истории человечества? Руссо не дал и не мог дать научного ответа на этот вопрос. Знаменательно, однако, что главную причину исторического скачка он ищет все же в экономической сфере, в факте возникновения частной собственности [с. 137, 6].

Предметом ожесточенных нападок Руссо стала господствующая феодальная форма собственности. Ограниченный условиями и понятиями времени, он не мог возвыситься до требования полной ликвидации всякой частной собственности - этого обязательного условия последовательной свободы и равенства. Руссо удовлетворился лишь мелкобуржуазным принципом эгалитаризма, т. е. требованием наделить всех граждан более или менее одинаковой долей частной собственности. Это были утопические мечты, но нельзя забывать, что в свое время мечты эти носили прогрессивный характер, выражали протест против феодализма и в какой-то степени предвещали идею общественной собственности на орудия и средства производства, уничтожение на этой основе всех форм порабощения человека человеком [с.132, 6].

1. Естественное состояние и общественный договор.

Прежде чем говорить о способах управления государством, Руссо считает нужным показать настоящее правовое государство от своего зарождения. В истории он почти не видит подобного государства (кроме Древнеримской республики), а поэтому предлагает строительство таковой республики «на пустом месте», прямо исходя из естественного состояния человека, в котором он рождается и в котором он абсолютно свободен. Именно в первых двух главах своего трактата Руссо формулирует основные положения идеального государства, без которых построить свою систему он не смог бы. Именно здесь мы видим неотчуждаемые права граждан: равенство, свобода, отсутствие властной иерархии.

Естественное состояние

«Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах» (1,I) – вот первая проблема современного общества и государства, как замечает Руссо. И весь трактат проникнут нотой протеста против этой несправедливости. То, что человек рождается свободным – для Руссо аксиома. Он разделяет два вида зависимости человека в «Эмиле» (кн.II, п.27): зависимость от вещей (лежащая в самой их природе) и зависимость от других людей (создаваемая обществом). Первая, не заключая в себе никаких элементов нравственных, якобы не вредит свободе и не порождает в человеке никаких пороков; вторая же, не будучи упорядоченною (а это нельзя сделать в общественном состоянии по отношению к какой-либо частной воле), порождает все пороки. Во времена Руссо такое высказывание было вызовом: все люди, подданные изначала, - говорило государство. «Всякий человек, рожденный в рабстве, рождается для рабства; ничто не может быть вернее этого. В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от них освободиться, они начинают любить рабство» (1,II). Соответственно, рождаясь, человек сразу как бы становился подданным того или иного государства, нес свои права и обязанности без заключения какого-либо договора. Католическая церковь утверждала то же: последствия первородного греха остаются на всех людях, поэтому на Земле они терпят страдания и рождаются, чтобы своей добродетельной жизнью и смирением искупить этот грех. Таким образом, Руссо шел наперекор и государственной идеологии, и церковной (которые, правда, тогда были едины).

Следуя трактату, существует два состояния, которые рассматривает французский мыслитель: естественное состояние и общественное состояние. Естественное состояние человека – это его чистое, первоначальное состояние, заложенное природой, в котором человек сам по себе и ни от кого не зависит и всем равен. Как и следовало ожидать, Руссо видит такое состояние в прошлом: «Самое древнее из всех обществ и единственное естественное – это семья» (1,II). Откуда же появились эти «рабы по природе», которые уже рождаются в рабстве? Откуда эта сословная иерархия? – как бы сам себя спрашивает Руссо и резко пытается опровергнуть эту нелепость. Во-первых, он говорит: «Если существуют рабы по природе, так только потому, что существовали рабы вопреки природе» (1, II) – то есть некогда был свободный человек, которого силой поработил другой и сделал своим рабом, так же как и детей, которые затем родились у него, и детей тех детей, и так далее – сложилось целое сословие рабов. Итак, первый раб был сделан рабом в результате применения силы. Но является ли сила правом? – Нет, - отвечает Руссо, - это разные понятия: «что же это за право, которое исчезает, как только прекращается действие силы?» (1, III). Таким образом, «сила не творит право и люди обязаны повиноваться только властям законным» (1,III). Кстати, здесь необходимо обратить внимание на сказанные слова: «обязаны повиноваться». Чуть дальше мы будем рассматривать отношения власти и народа и увидим, что в вопросе подчинения Руссо зачастую сам себе противоречит: то говоря, что люди обязаны повиноваться, то признавая право народа на восстания.

Споря с доводами Гроция, что народ может отчуждать свою свободу в пользу какого-либо правителя, деспота или тирана, руководствуясь той выгодой, что при короле будет большая безопасность внутренняя и внешняя, Руссо говорит, что это самообман: внутренние стычки между людьми не прекращаются, а количество внешних войн только увеличивается, и приходит к выводу, что «Основою любой законной власти среди людей могут быть только соглашения» (1,IV). В подтверждение этого положения Жан Жак опровергает в трактате также право порабощать человека в результате взятия в плен, он пишет, что «от природы люди вовсе не враги друг другу» (1,IV), что война – это отношение Государства к Государству (1, IV), а не человека к человеку, идя против концепции Гоббса «Bellum omnium contra omnes». Между прочим, эти два пункта о свободном отчуждении своей свободы в пользу тирана и принудительном, которые по существу являются основными способами установления авторитарной власти в государстве, убедительно показывают отношение Руссо к единоличной власти: сам он против. Но, что интересно заметить, затем он будет допускать такую власть, его логика заведет его к необходимости установления (хоть не на постоянной основе) одного правителя.

Жан-Жак Руссо: Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми

Жан-Жак Руссо — любопытная личность в истории философии. Артур Шопенгауэр называл его «гением». В устах желчного немецкого философа сие означало, что в рассуждениях Руссо больше интуитивных догадок, чем серьезных научных выводов. В его сочинениях затронуты самые различные проблемы философии, политики, воспитания, литературы и даже музыки.

Обстановка, в которой выли написаны Рассуждения о неравенстве

Руссо родился в Женеве, в семье правоверных кальвинистов, и всю свою нелегкую жизнь провел в разъездах. Уже в 16 лет он уезжает из Женевы и отправляется во Францию. Годы, проведенные в Шарметте, близ Шамбери, в имении госпожи де Варан, были самыми счастливыми в жизни юноши. Там он начинает заниматься латинским языком, музыкой и философией. В 1741 году в возрасте 29 лет Руссо уезжает в Париж, где без особого успеха пытается добиться признания изобретенной им новой системы нотной записи. Прожив некоторое время в Венеции, в 1745 году он возвращается во французскую столицу.

В 1750 году в возрасте 38 лет Руссо выносит на суд широкой публики свое сочинение Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов. Оно было написано для участия в конкурсе, объявленном Дижонской академией в газете Меркюр де Франс в октябре 1749 года. Это Рассуждение сразу сделало философа знаменитым. Оно имело невероятный успех и вызвало яростные споры, в которых автору пришлось участвовать вплоть до 1753 года, когда оппоненты переключили огонь своей критики на второй трактат философа, посланный им на очередной конкурс все той же Дижонской академии.

Эту вторую работу необходимо рассматривать в свете борьбы мнений, вызванной первым Рассуждением. Руссо повторяет в ней свое интуитивное наблюдение, которое и привело к столь бурной полемике: о том, что в естественном обществе после того, как оно перестает быть таковым из-за развития цивилизации, происходит все большее развращение нравов. Эта тема позже заняла центральное место в учении Руссо. По мере становления этого учения философ постигал ее все глубже и ставил постоянно, со все большей настойчивостью. Рассуждение следует, таким образом, рассматривать как обоснование новой позиции в вопросе об «общественном договоре», который в философии обсуждался со времен Гоббса. Главная идея Руссо состоит в том, что человеческие отношения бывают добрыми лишь до тех пор, пока они определяются только взаимной симпатией, но стоит в них вмешаться соображениям выгоды, как все сразу меняется к худшему. Чем сильнее Человек зависит от других для удовлетворения своих все более многочисленных и разнообразных потребностей, тем больше портятся отношения между людьми.

Происхождение неравенства

Вопрос, сформулированный Дижонской академией и послуживший темой для второго Рассуждения, был такой: «Каково происхождение неравенства между людьми, и допускается ли оно естественным законом?» Руссо не отвечает на вторую часть вопроса, упомянув о нем лишь в нескольких строчках в конце своего Рассуждения. Он не довольствуется простым осуждением существующего между людьми неравенства Это до него в той или иной степени делали все философы. Руссо же хочет объяснить исторические и логические причины возникновения этого неравенства. Вопрос о происхождении явления всегда интересует философов. Не следует путать его с вопросом о зарождении. Зарождение можно датировать. Оно интересует историков и социологов. Вопрос о происхождении более абстрактный, более теоретический. В том смысле, в каком его трактует Руссо, происхождение — это прежде всего начало, но вместе с тем и источник, и причина. Руссо глубоко пессимистичен. Он не верит, что коренное переустройство общества, которого оставалось ждать уже недолго, может уничтожить неравенство между людьми. Смена власти недостаточна для перехода к обществу, в котором не существует неравенства. Оно возникает постоянно, считает философ, поскольку человек никогда не перестает сравнивать себя с другими.

Революция может лишь внести изменения в содержание неравенства, но никоим образом его не искоренить. Ведь прогресс порождает новое неравенство. Таким образом, Руссо интересуется не только политическими, но и психологическими и социальными корнями неравенства.

Посвящение

Трактат посвящен Женевской республике, чьим уроженцем был Руссо. Посвящение состоит из 12 страниц, в которых Руссо рассуждает, что, имея возможность выбора отечества, он избрал бы небольшую страну, где существует определенная близость между гражданами. Правители там не оторваны от простых обывателей. Он выбрал бы страну, в которой свобода и равенство граждан бесспорны и служат удовлетворению их потребностей. Руссо считает, что этому описанию в какой-то степени соответствует Женевская республика:

«Ваше государственное устройство превосходно, оно продиктовано возвышеннейшим разумом и гарантируется дружественными и уважаемыми державами; ваше государство мирно; ни войн, ни завоевателей не приходится вам бояться… Вы не столь богаты, чтобы обессилеть от изнеженности и утерять в суетных наслаждениях вкус к истинному счастью и подлинным добродетелям, и не столь бедны, чтобы нуждаться в помощи извне, чтобы восполнить то, чего не обеспечивает вам ваш прилежный труд…»

Таким образом, Руссо — горячий сторонник автаркии (опоры государства на собственные силы. — Примеч. пер.).

Предисловие

В предисловии выдвигается положение о том, что наиболее полезным и наименее продвинувшимся из всех знаний человеческих является знание о самом человеке. Руссо призывает начать исследование человека естественного, первобытного, такого, каким он был до создания общества. Это предисловие можно считать своего рода манифестом этнографии и антропологии в том виде, в каком они начали развиваться во времена Руссо и существовали в последующие века, то есть наук об изучении человека в естественной среде обитания. Ведь сам Леви-Строс (известный французский этнограф и социолог. — Примеч. пер.) называл Руссо отцом антропологии.

Введение

Повторив вопрос, поставленный Дижонской академией, Руссо констатирует, что между людьми существуют два вида неравенства: естественное (например, в физической силе) и общественное. О первом из них говорить трудно, поскольку оно существует изначально. А вот общественное неравенство представляет собой серьезную проблему. Его объясняют различными способами. Руссо заявляет о своем намерении подойти к этому вопросу, рассмотрев историю его возникновения.

Часть первая: Описание естественного состояния

Руссо описывает естественное состояние в соответствии со своими представлениями. Человек противостоит Природе и должен в ней выжить. Поэтому у него мощное телосложение. Он бегает, охотится. Он живет в полном согласии с окружающей средой. У него мало ресурсов, но немного и потребностей. Руссо основывает свои представления о естественном состоянии на наблюдениях путешественников, особенно голландских. У дикарей, которых те описывали, чувства осязания и вкуса находились в зачаточном состоянии. Но зрение, слух и обоняние у них были чрезвычайно развиты…

Человек без страстей

Что касается морали, то желания дикого человека не превышают его физических потребностей.

«Единственные блага, знакомые им в мире, — это пища, самка и отдых; единственные виды зла — боль и голод».

«Его душа, ничем не волнуемая, отдается единственно чувству нынешнего существования, безо всякого представления о будущем, каким бы близким оно ни было, а его планы, ограниченные, как и его взгляды, едва простираются до конца дня…»

Руссо доказывает, что для овладения огнем, для начала земледелия потребовалось огромное время. Предвидеть, думать о будущем, — говорит Руссо, — значит выйти из естественного состояния. Это предполагает развитие языка. Философ подробно исследует корни происхождения языка, необходимого орудия для жизни в обществе. Руссо считает, что человеку «для жизни в естественном состоянии требовался лишь инстинкт». Но для жизни в обществе нужен «развитой разум». Таким образом, естественный человек не порочен и не добродетелен. Руссо спорит с Гоббсом, утверждавшим, что, не обладая добродетелью, естественный человек по натуре должен быть злым. По мнению французского философа, естественный человек, напротив, не знает порока, поскольку ему неведомо самолюбие. Руссо считает даже, что такому человеку по природе свойственна жалость. Он не любит видеть страдания себе подобных. Мать любит и жалеет своих детей.

Жестокосердие цивилизованного человека

В цивилизованном обществе человек самолюбив и не знает чувства жалости:

«Разум порождает самолюбие, а размышление его укрепляет; именно размышление заставляет человека обратить свои мысли на самого себя, именно размышление отделяет человека от всего, что стесняет его и удручает. Философия изолирует человека; именно из-за нее говорит он втихомолку при виде страждущего: Тибни, если хочешь, я в безопасности. Только опасности, угрожающие всему обществу, могут нарушить спокойный сон философа и поднять его с постели. Можно безнаказанно зарезать ближнего под его окном; ему стоит только закрыть себе руками уши и несколько успокоить себя несложными доводами, чтобы не дать восстающей в нем природе отождествить себя с тем, которого убивают. Дикий человек полностью лишен этого восхитительного таланта; и по недостатку благоразумия и ума он всегда без рассуждений отдается первому порыву человеколюбия…»

Природное состояние: равновесие

Страсть незнакома первобытному человеку. Сексуального соперничества не существует. Сексуальное желание не вызывает столкновений между людьми:

«Воображение, которое среди нас творит столько бед, ничего не говорит сердцу дикаря; каждый спокойно ждет внушения природы, отдается ему, не выбирая более с удовольствием, чем со страстью, и как только удовлетворена потребность, желание угасает все целиком».

Естественное состояние является, таким образом, состоянием равновесия, где нет ни страсти, ни прогресса:

«Дикий человек, который, блуждая в лесах, не обладал трудолюбием, не знал речи, не имел жилища, не вел ни с кем войны и ни с кем не общался, не нуждался в себе подобных, как и не чувствовал никакого желания им вредить, даже, может быть, не знал никого из них в отдельности, был подвержен лишь немногим страстям и, довольствуясь самим собою, обладал лишь теми чувствами и познаниями, которые соответствовали такому его состоянию; ощущал только действительные свои потребности, смотрел лишь на то, что, как он думал, представляло для него интерес, и его интеллект делал не большие успехи, чем его тщеславие».

Отсутствие прогресса

Если случайно первобытный человек и сделает какое-либо открытие, он не сможет о нем никому рассказать, поскольку не знает даже своих детей. Новое искусство погибнет вместе со своим изобретателем:

«Не было ни образования, ни прогресса, бесполезно множились поколения; и так как каждое из них отправлялось от той же точки, то целые столетия протекали в той же первобытной грубости; род был уже стар, а человек все еще оставался ребенком».

Руссо долго и подробно описывает естественное состояние, желая прежде всего разрушить ложные теории о нем, выдвигавшиеся его предшественниками. Философ отвергает мысль о том, что в основе общественного неравенства лежат физические различия. По его теории, в естественном состоянии сила между людьми применяется редко и не может стать основой долговременных отношений;

«Человек, конечно, может овладеть плодами, которые собрал другой, дичью, которую тот убил, пещерою, что служила ему убежищем… Но как сможет он достигнуть того, чтобы заставить другого повиноваться себе?.. Если меня будут тревожить в одном месте, кто помешает мне пойти в другое?»

В естественном состоянии один человек не может заставить служить себе другого, поскольку никто не нуждается для выживания ни в ком другом. Следовательно, в естественном состоянии не существует социального неравенства.

Часть вторая: Образование гражданского общества и неравенства

«Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: Это мое! и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества». Эта фраза из Рассуждения стала знаменитой. Но интересно проследить за дальнейшим ходом мысли Руссо:

«От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибнете, если забудете, что плоды земли — для всех, а сама она — ничья!»

Образование общества

Руссо понимает, однако, что цивилизацию не остановить. Для удовлетворения своих потребностей люди изобрели рыболовство, охоту. Они придумали одежду, научились хранить огонь. Им понравилась приготовленная пища… Но по мере того, как человек обнаруживал свое превосходство над животными, в нем пробуждалась гордыня. Стремление к благосостоянию привело человека к осознанию пользы от объединения в группы. Затем зародилась промышленность. Создавались орудия труда. Несколько человек подолгу жили вместе, и это положило начало семье и супружеской любви. Возникла необходимость речевого общения. Язык развивался. Люди объединялись во все большие группы, и возникла нация. Некоторые из людей пользовались наибольшим уважением среди себе подобных. Это привело к соперничеству и конкуренции. С появлением собственности началась эксплуатация человека человеком.

Накопление

«…Как только люди заметили, что одному полезно иметь запас пищи на двоих, исчезло равенство, появилась собственность, труд стал необходимостью; и обширные леса превратились ера-дующие глаз нивы, которые надо было орошать человеческим потом и на которых вскоре были посеяны и выросли вместе с урожаем рабство и нищета».

Появление металлургии и земледелия заложило основу этой революции. Появились разделение труда и частная собственность. Вначале земледелец защищал свой участок до сбора урожая, а затем с годами закрепил за собой постоянное право на владение землей…

Зарождение честолюбия

В области морали все эти события привели к развитию памяти, воображения, корыстного честолюбия: «Быть и казаться — это отныне две вещи совершенно различные, и следствием этою различия явились и внушающий почтение блеск, и прикрывая обманом хитрость, и все те пороки, что составляют их свиту». Началось порабощение одного человека другим. Ведь богатство нужно не для удовлетворения потребностей, а для подчинения ближних. Право наследования позволило создать громадные состояния. Соперничество богачей привело к войнам. Затем для удержания завоеванного были созданы общественные институты. Люди согласились с их появлением, веря, что они помогут избежать дальнейших войн. На самом же деле эти институты держали их в рабстве, в зависимом состоянии. Люди согласились подчиняться законам, как раненый соглашается, чтобы ему отрезали руку ради сохранения всего тела.

Естественная свобода исчезла. За первым обществом появились и другие. Они зарождались по всему свету гражданское право стало законом жизни всех граждан. В войнах между нациями возникло понятие смерти как долга. Людям стало необходимо избирать себе вождей. «…Народы поставили над собою правителей, чтобы защищать свою свободу, а не для того, чтобы обратить себя в рабов». Но те политики, что говорят о любви к свободе, в действительности приписывают людям естественную склонность к рабству и злоупотребляют их терпеливостью.

Происхождение власти

Руссо подчеркивает тот факт, что родительская власть — явление совсем иного порядка, чем власть политическая: «…Отец является повелителем ребенка лишь до тех пор, пока тому необходима его помощь…» После этого они становятся равными. Сын обязан лишь уважать отца, а не подчиняться ему. Руссо оспаривает мысль о том, что свободу можно уступить по договору, подобно материальным благам. Ведь без свободы не существует человека. Это его естественное состояние. Философ также отрицает выдвигавшиеся до него обоснования рабства. Что касается политики, то Руссо считает, что образование государства есть по сути дела договор между народом и руководителями, которых он для себя избрал, «договор, по которому обе стороны обязуются соблюдать законы, в нем обусловленные и образующие связи их союза». Если граждане принимают на себя обязательство уважать законы, то правители обязуются использовать доверенную им власть только в интересах граждан, то есть для защиты принадлежащей тем собственности.

Политическое общество

Поначалу честные правители соблюдают этот договор. Но уже в скором времени начинаются злоупотребления. Руссо перечисляет различные возможные формы правления. Философ объясняет их через обстоятельства, существовавшие в момент их создания. Когда народ желает иметь в качестве вождя кого-то одного, образуется монархия и т. д. Привыкнув к такой зависимости от монарха, народ уже не помышляет от нее освободиться. Неравенство все увеличивается. Неравенство между правителями и управляемыми порождает новые различия между людьми:

«Неравенство легко распространяется среди людей с душой честолюбивою и низкою, которые всегда готовы испытывать судьбу и господствовать или повиноваться почти с одинаковой охотой в зависимости от того, благосклонна к ним судьба или нет».

Именно на этих индивидуальных слабостях людей строится деспотизм, последняя стадия неравенства. Парадокс деспотизма состоит в том, что при нем все люди становятся равны, в том смысле, что все превращаются в рабов кого-то одного. И тогда человек полностью забывает о естественном состоянии. Какая же огромная дистанция между этими двумя состояниями! При деспотизме глазам мудреца представляется не более чем сборище фальшивых людей с наигранными страстями — результат всех этих новых отношений, не имеющих более никакого обоснования в Природе. Естественный человек желает лишь покоя и мира. Цивилизованный человек, напротив, всегда активен, всегда чем-то обеспокоен. «Он работает до самой смерти, он даже идет на смерть, чтобы иметь возможность жить».

Непримиримое противоречие между двумя состояниями

Руссо представляет себе то изумление, с которым обитатель Карибских островов должен смотреть на тяжелое, но столь желанное бремя трудов европейского министра! Однако, заключает он, для славного дикаря понятия власти и репутации не имеют смысла. Дикарь живет в самом себе. Человек общества живет лишь во мнении окружающих. Лишь по их суждениям строит он свое существование. Неравенство практически отсутствует в естественном состоянии. Оно достигает максимальной степени в развитом обществе. Руссо заключает отсюда, что моральное неравенство, оправдываемое действующим правом, противоречит естественному Закону:
«…Явно противоречит естественному Закону, каким бы образом мы его ни определяли, чтобы дитя повелевало старцем, глупец руководил человеком мудрым и чтобы горстка людей утопала в излишествах, тогда как голодная масса лишена необходимого».

OCR: Allan Shade, @narod.ru , http://janex.narod.ru/Shade/socio.htm

Жан Жак Руссо

РАССУЖДЕНИЕ О ПРОИСХОЖДЕНИИ И ОСНОВАНИЯХ НЕРАВЕНСТВА МЕЖДУ ЛЮДЬМИ

Non in depravatis, sed in his quae bene secimdum naturam se habent, considerandum est quid sit naturale.

Aristot. Politic[a], lib. I, cap. II*.

ЖЕНЕВСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ1

СИЯТЕЛЬНЕЙШИЕ, ВЫСОКОЧТИМЫЕ

Я ВЛИЯТЕЛЬНЫЕ ГОСУДАРИ!

Будучи убежден, что лишь добродетельному гражданину подобает воздавать своему отечеству почести, которые оно могло бы открыто принять, я вот уже тридцать лет тружусь2, чтобы заслужить право принести вам публично дань уважения; теперь счастливый случай отчасти восполняет то, чего не смогли сделать мои усилия, и я счел, что мне позволено будет более сообразоваться с одушевляющим меня рвением, чем с правом, которое должно было бы дать мне на то достаточные полномочия. Так как я имел счастье родиться среди вас, то как могу я размышлять о равенстве между людьми, которое предуказано самой природою, и о неравенстве, которое установлено людьми3, не задумываясь над глубокой мудростью, с которою и то и другое, счастливо сочетаясь в этом Государстве, способствуют, наиболее приближающимся к естественному закону и наиболее благоприятным для общества образом, поддержанию общественного порядка и счастию частных лиц? Доискиваясь принципов, которые здравый смысл может внушить касательно устройства Правления, я был так поражен, когда увидел их все в действии в вашем Правлении, что даже если бы я и не родился в стенах ваших, я не смог бы, полагаю, не преподнести эту картину человеческого общества тому из всех народов, который, как мне кажется, пользуется самыми большими благами такого Правления и лучше всех других сумел предупредить возможные злоупотребления.

Не по извращенному, но по тому, что вполне сообразно с природой, должно заключать о том, что естественно».

Аристотель4. Политика, кн. I, гл. И (лат.)

54 Жан Жак Руссо

Если бы мне было дано избрать место моего рождения, я избрал бы общество, численность коего была бы ограничена5 объемом человеческих способностей, то есть возможностью быть хорошо управляемым, общество, где каждый был бы на своем месте и потому никто не был бы вынужден передавать другим возложенные на него должностные обязанности - Государство, где все частные лица знали бы друг друга, от взоров и суда народа не могли бы потому укрыться ни темные козни порока, ни скромность добродетели, и где эта приятная привычка видеть и знать друг друга делала бы любовь к отечеству скорее любовью к согражданам, чем к той или иной территории.

Я желал бы родиться в стране, где у суверена и у народа могли бы быть только одни и те же интересы, так, чтобы все движения машины были всегда направлены лишь к общему счастью; а так как это может произойти лишь в том случае, когда народ и суверен есть одно и то же лицо, то отсюда следует, что я желал бы родиться при Правлении демократическом, разумно умеренном.

Я бы хотел жить и умереть свободным, т. е. таким образом подчиненным законам, чтобы ни я сам, ни кто-либо другой не мог сбросить с себя их почетного ярма, этого спасительного и нетяжкого ярма, под которое самые гордые головы склоняются тем послушнее, что они не способны склониться под какое-либо иное6.

Итак, я бы хотел, чтобы никто в Государстве не мог ставить себя выше Закона и чтобы никто извне не мог навязать никакого закона, который обязано было бы признать Государство. Ибо, каково бы ни было устройство Правления, если при нем найдется хоть один-единственный человек, который не будет подчинен Закону, то все остальные неизбежно окажутся во власти этого последне-го(1); и если налицо один правитель, принадлежащий данному народу, а другой - чуждый ему7, то как бы ни разделили они между собою власть, невозможно, чтобы и тому и другому оказывали должное повиновение и чтобы государство было управляемо должным образом.

Я никак не хотел бы жить в Республике, недавно образовавшейся, как бы хороши ни были ее законы, из опасения, что форма Правления, устроенная, быть может, иначе, чем это требовалось бы в данный момент, не соответствовала бы новым гражданам или граждане не соответство-

Рассуждение о происхождении неравенства 55

вали бы новой форме Правления, и Государству грозили бы потрясения и гибель почти с самого его рождения. Ибо свобода подобна той грубой и сочной пище или тем благородным винам, которые хорошо питают и укрепляют людей сильных и к ним привыкших, но только отягощают, обессиливают и опьяняют слабых и изнеженных, которые к ним не приучены. Народы, уже привыкшие иметь повелителей, больше не в состоянии обходиться без них. Если они пытаются свергнуть иго, то еще больше удаляются от свободы, так как принимают за свободу безудержную распущенность, которая ей противоположна; такие перевороты почти всегда отдают этих людей в руки соблазнителей, которые только отягчают их цепи. Даже народ Рима, этот образец всех свободных народов, не был в состоянии управлять собою, когда вышел из-под гнета Тарквиниев8. Уже низко павший в рабстве и в позорных работах, которые навалили на него Тарквинии, он представлял собою сначала лишь бессмысленную чернь; с ней нужно было обращаться бережно и управлять ею нужно было с величайшею мудростью, чтобы, привыкая понемногу дышать благотворным воздухом свободы, эти души, обессиленные, или, вернее, огрубевшие под властью тирании, постепенно приобрели ту строгость нравов и ту мужественную гордость, которые превратили их, в конце концов, в самый достойный уважения из всех народов. Я постарался бы, следственно, найти себе отечество в счастливой и спокойной Республике, которой древность терялась бы, так сказать, во мраке времен, которая подвергалась бы лишь таким испытаниям, что способны были укрепить в ее жителях мужество и любовь к отечеству, и где граждане, издавна привыкшие к мудрой независимости, были бы не только свободны, но и достойны свободы.

Я бы желал избрать себе отечество, чуждое, благодаря счастливой неспособности к ним, кровожадной страсти к завоеваниям и избавленное, благодаря еще более счастливому географическому положению, от страха стать само добычею другого Государства; вольный город, расположенный среди многих народов, из которых ни одному не было бы выгодно его захватить9; одним словом, Республику, которая никак не искушала бы честолюбия своих соседей и которая могла бы с основанием рассчитывать на их помощь в случае нужды. Отсюда следует, что в таком счаст-

56 Жан Жак Руссо

ливом положении ей не приходилось бы опасаться ничего, кроме как самой себя; и если бы граждане ее упражнялись во владении оружием, то они делали бы это скорее для поддержания того воинственного пыла и той мужественной гордости, которая так к лицу свободе и питает свободолюбие, чем из необходимости заботиться о самозащите.

Я попытался бы найти страну, где право законодательства принадлежало бы всем гражданам, ибо кто может знать лучше самих граждан, при каких условиях подобает им жить совместно в одном и том же обществе? Но я не одобрил бы плебисцитов, подобных плебисцитам у римлян, когда руководители Государства и люди, наиболее заинтересованные в его сохранении, исключались из совещаний, от которых нередко зависело его спасение, и где в результате нелепой непоследовательности законов магистраты были бы лишены тех прав, которыми пользовались простые граждане.

Я желал бы, напротив, закрыть дорогу своекорыстным и плохо понятным законопроектам и опасным нововведениям, которые, в конце концов, погубили афинян, и чтобы поэтому не всякий имел возможность предлагать новые законы, когда и как ему заблагорассудится; чтобы право это принадлежало одним только магистратам10; чтобы сами магистраты пользовались им весьма осмотрительно; чтобы народ, со своей стороны, был столь же осторожен, когда он дает свое согласие на эти законы; чтобы обнародование их могло происходить лишь с соблюдением такого рода процедуры, что прежде, чем государственное устройство было бы поколеблено, у людей было бы время убедиться, что именно великая древность законов и делает их священными и почитаемыми. Потому что народ уже скоро начинает презирать такие законы, которые на его глазах ежедневно меняются, и потому что, привыкнув пренебрегать старыми обычаями, люди часто вносят большее зло, чтобы исправить меньшее.