Фотограф Александр Степаненко:
– Летом 2015 года закопали нашу деревню – родину моих родителей, дедов и прадедов, проживавших там с XVIII-го века (согласно данным Исторического архива республики Беларусь). Деревня Киселевка (Могилевская область, Костюковичский район), расположенная между тремя кладбищами, сама стала огромным кладбищем.
Артем Чернов, Front.Photo:
– Этот уникальный фотопроект длиной в 36 лет о жизни деревни, накрытой радиационным облаком чернобыльской аварии в 1986-м — уже второй удивительный материал Александра Степаненко , публикуемый во Front.Photo. Первой была третьвековая фотохроника «Будни архангельской деревни», получившая восторженные отзывы.
Опыт автора впечатляет: ему удалось десятилетиями документировать жизнь российской и белорусской деревень, причем — с минимальной дистанции, не камерой заезжего корреспондента, а глазами «своего», родного человека, «инсайдера». В российской фотографии, по-моему, в наше время такое больше никому и не удавалось. В случае с Киселевкой волшебство совсем уж фантастическое — первые (и прекрасные!) кадры проекта сняты за годы до катастрофы, там еще «та» жизнь. Александру в 1979-м было только 15 лет.
Первые попытки переселить деревню власти сделали еще в 1992-м, большинство жителей уже тогда переехали в более безопасное место, в новые дома. Однако пять больших семей и еще несколько человек остались в деревне на долгие годы, по своей воле, вопреки постановлениям. Лишь в 2015-м было реализовано решение о полной ликвидации деревни, захоронении домов и переселении всех в новый поселок. А в соседнюю с Киселевкой «полуживую деревню Видуйцы» местным жителям разрешено официально заселяться вновь.
Александр Степаненко,
– На этих фотографиях — жители моей родной белорусской деревни, что в Могилевской области. Здесь родились и выросли мои родители и мы бегали босоногими пацанами, пасли лошадей, ловили в речке раков. Не забывается запах скошенной травы, вкус парного молока… Уже после аварии на ЧАЭС, в 1990 году, я вернулся в родную Киселевку. Ничего не изменилось в деревенской жизни: рожают детей, пашут поля, а вечерком у костра веселится молодежь. Но за огородами появились знаки «Радиоактивность. Опасная зона!»
1979-1982 годы
«Деревенский ухажер». Вечерние посиделки. 1981.
«Домашние заботы». Исаева Надежда и Силкина Христина Лукьяновна. 1981.
«Поцелуй на троих». Река Беседь. 1979.
– Мое детство прошло в деревеньке Киселевка, на берегах речки Черноутки, которая за околицей впадала в реку Беседь. А переплыв Беседь, можно было сбегать на Святое озеро – таинственное место, с которым связано много местных легенд. Стоит ли объяснять, что ходить, плавать и ловить рыбу мы научились почти одновременно. И когда начиналось половодье, и Беседь, покрыв своими водами заливной луг, несла остатки льда, мы катались на льдинах, чувствуя себя путешественниками. Сваливались в воду, разводили костры под вековыми дубами у кромки леса, сушились и не спеша шли домой. Потому что знали, что дома ждет отец с ремнем…
«По крапиву». Надя Степаненко и Нина Антоненко. 1980.
«Кормилец вернулся». Гнедые Владимир и Валентина. 1981.
«На завалинке». Силкины Мария, Семен, Галина и Чепиков Анатолий. 1981.
Воспоминания. Владимир Николаевич Гнедой (53 года):
– …Потом приходила весна, а это время посевной. Работы хватало всем: и старым, и малым. Днем ты работаешь на лошади, а вечером вскакиваешь на нее и галопом – на луг, аж сердце трепещет от восторга. Работать приходилось много и тяжело, но люди умели отдыхать. Танцы в клубе или около клуба – до часа ночи, а в пять – на работу. На все хватало и сил, и задора.
«У порога». Мякенькая Анастасия Стефановна. 1981.
«Поговорили по-мужски». Шорниковы Саша и Витя. 1981.
«Хлебный день». Около магазина. 1981.
«Быть грозе». 1982.
«Чумазики». Мельниковы Света и Славик. 1981.
Александр Степаненко,
«Отчий дом». Степаненко Вася, Полина Тимофеевна и Надя. 1982.
«Своя ноша не тянет». Чепиковы Елена и Ефросинья Семеновна носят солому. 1982.
1990 год
Мария Сясева устанавливает запрещающий знак. 1990.
В 1992 году основную часть жителей деревни переселили в Новые Самотевичи, где построили кирпичные дома. Для молодежи – это плюс, почти город Костюковичи, районный центр. Но часть жителей никуда не уехала.
«Бабушкина помощница». У колонки девочка несет ведро с водой. 1990.
– После чернобыльской аварии в 1986 году многие районы Могилевской области были «загрязнены». Но тогда еще не были известны масштабы трагедии. Первые годы за проживание на загрязненной территории каждому жителю платили «гробовые» – ощутимую прибавку к семейному бюджету. В 1987 году я измерял в Киселевке уровень радиации: около дома (под водостоком крыши) было 170 мкр/ час, а на берегу небольшого озерка показало 800 мкр/час. По словам жителей деревни, в конце апреля 1986 года все было покрыто коричневым налетом. Детей вывозили на оздоровительный отдых. Мои две племянницы отдыхали за границей: Аня – в Испании, Лена – в Германии. А деревня продолжала жить обыденной жизнью.
«Весна пришла». Чепиков Петр и Прохоренко Татьяна. 1990.
«Все в прошлом». Силкин Владимир Терентьевич. 1990.
Воспоминания. Михаил Лукич Игнатенко (65 лет):
– В 1991 году в Самотевичи (от нас – в трех километрах) приезжал президент СССР Михаил Горбачев . Выступая в клубе, он восхищался красотой местной природы. Но уже в 1992 году началось массовое отселение людей. Последних жителей Киселевки заставили переехать в 2014 году, в построенный в 25 км от Киселевки поселок Новые Самотевичи.
«Дорога домой». София Киреевна Сидоренко. 1990.
«За новый урожай». Семья Чепиковых и Кружаева Мария. 1990.
На отравленной земле». 1990.
Воспоминания. Владимир Николаевич Гнедой (53 года):
– В конце апреля 1986 года я приехал в родную деревню из Ленинграда помочь матери посеять огород. Ранним утром вышел из рейсового автобуса: здравствуй, Родина! Все прекрасно: солнце светит, трава зеленая, но что-то не так, как обычно. И только подходя к родному дому, я понял, что птицы не поют и как-то першит в горле. Не придал этому особого значения, да и кто в 23 года на такое обращает внимание. Но, поговорив с мамой и сходив в местный магазин (все новости там), я понял, что пришла беда: соседние деревни срочно выселяют и засыпают землей. Та же участь ждала и Киселевку, но здесь все это произошло гораздо позже, в 2015 году…
«Наши корни». Чепиков Виктор, Мякенькие Виктор, Нина и Елена. 1990.
«Посевная». Степаненко Виктор Прокофьевич. 1990.
«Пришла беда». 1990.
«Радиоактивное молочко». На колхозной ферме. 1990.
«Самогонолечение». Владимир Силкин, Романенко Николай и Лахтиков Петр. 1990.
«Сломанные жизни». 1990.
2000 год
«Будем жить!» Последние жители нашей Киселёвки. 2000.
Воспоминания. Владимир Николаевич Гнедой (53 года):
– В мае 2016 года, получив в Костюковичах пропуска в зону отчуждения, мы с друзьями поехали в родную Киселевку. Ухоженные деревни и поля резко контрастируют с остальной зоной отчуждения. Память подсказывает название деревень, где жили мои одноклассники. Буйство зелени, изобилие птиц и животных. Жизнь продолжается, но ты здесь чужой…
«Тяжелые времена». Чепиков Владимир Селиверстович. 2000.
«Сколько дорог пройдено». Гнедая Полина Федоровна. 2000.
«Заложники мирного атома». Мякенькие Юля и Оля. 2000.
«Прощание с родным домом». 2000.
Воспоминания. Владимир Николаевич Гнедой (53 года):
– Побывав на могилах родных, пешком обошли всю деревню. Трудно описать словами всю горечь и ужас произошедшего: люди покинули эти прекрасные места, дома захоронены. И только по знакомым с детства мелочам с трудом узнаешь, где и кто здесь раньше жил. Дороги превратились в тропинки, деревья нависают над тобой, качая разросшимися сучьями. Тишину, давящую на уши, нарушает пение птиц, и ты понимаешь – это конец истории деревни, которой почти 300 лет. А нам остается лишь иногда приезжать на могилы наших предков, полюбоваться природой и снова вспомнить все, что дорого сердцу.
2015 год
«Ангел-хранитель». Давыденко Анастасия Яковлевна с правнучкой Ирой. 2015.
«Жизнь продолжается». 2015.
«Стальной могильщик». Закапывают дом семьи Солдатенко. 2015.
«Прошлого не вернуть». Последние дни деревни Киселевка. 2015.
Заброшенная швейная фабрика, бывший клуб, школа, детский сад, деревня, "переехавшая" всем составом... Здесь нет признаков того, что люди убегали наспех – это зона точечного отселения, где еще в начале девяностых жили и работали. Несколько лет здесь пытались перебороть радиацию, отмывая крыши домов и срезая верхние слои почвы. Но радиация все-таки победила – дома опустели.
TUT.BY побывал в зоне отселения и отчуждения на территории Чечерского района Гомельской области. Плотность загрязнения там – от 15 до 40 кюри на квадратный километр, на некоторых участках – выше.
"Шефы колхоза узнали про аварию через "Голос Америки"
В эти дни, в Радуницу, в зоне отселения и отчуждения наверняка шумно – помянуть предков сюда . Несколько дней на территорию можно попасть без пропусков, потом шлагбаум на КПП на въезде снова опускается. Мы там побывали в начале апреля, когда в округе было совсем тихо.
Отселенные земли здесь занимают больше 24,6 тысячи гектаров, а это пятая часть Чечерского района. До Чернобыля тут существовали крепкие колхозы, в одной из деревень даже была швейная фабрика.
– Когда рванула Чернобыльская атомная станция, мы с другом шли на автобус, – рассказывает журналистам TUT.BY сотрудник Администрации зон отчуждения и отселения Александр Пипко . – Я тогда еще учился в ПТУ. Шли через стадион и увидели стену пыли. Возвратились в здание училища, переждали – и ушли. Потом мы поехали на практику в соседний район, там шефы колхоза узнали про аварию через "Голос Америки". Они пришли и сказали, что в Чернобыле рванула атомная станция. Ну а потом, через несколько дней, были сообщения и у нас.
Первые годы надеялись обойтись меньшей кровью –
на всех частных подворьях, дворах школ и детских садов снималась верхняя часть грунта. Строения обрабатывались специальным составом. Выселять людей отсюда стали, только когда стало ясно: уровень загрязнения всей местности слишком высок, чтобы оставаться. Но благодаря той дезактивации на бывших подворьях "фонит" заметно меньше.
Захороненные деревни. "Вот эта полоса – деревня была, Красное"
Всего под контролем Администрации зон отчуждения и отселения в Чечерском районе – 32 отселенные деревни. Некоторые из них в последние годы захоронили.– Вот эта полоса – деревня была, Красное, – показывают куда-то в сторону от дороги сотрудники администрации.
Кроме Красного, частично захоронена деревня Лукомские Поплавы и почти целиком –
Рудня-Дудичская. Деньги на захоронение деревень в отселенной зоне выделяются по особой государственной программе.
– Дело в том, что остатки строений до сих пор привлекают граждан, которые пытаются их разбирать и использовать либо для собственных целей, либо на продажу. Кирпич, бетонные основания, блоки – то, что можно вывезти не большой техникой, а на легковых автомобилях. Захоронение остатков строений предупредит такие факты, – объясняет замначальника Гомельской областной Администрации зон отчуждения и отселения Александр Першко .
Впрочем, вывозить останки построек с разрешения местных исполкомов можно вполне легально. Например, полуразрушенные фермы, детали конструкций могут повторно использоваться в хозяйстве. Если санитарное обследование покажет, что уровень радиоактивного загрязнения будущих стройматериалов допустим.
 |
Стена бывшей швейной фабрики на отселенной территории. Здание имело двойное назначение. В случае войны его могли в считанные дни переоборудовать в госпиталь. Во время дезактивации после аварии на ЧАЭС в здании фабрики жили военные |
– Председатель одного хозяйства хотел забрать плиты одного из административных зданий на повторное использование, – вспоминает представитель Администрации зоны отчуждения и отселения Чечерского района Григорий Геращенко . – Сколько ни меряли – уровень загрязнения еще держится. Он привез санстанцию, денег за обследование заплатил. Ему объясняют: нельзя, завышенная. Он: "Ой, да какая завышенная, вон сколько дней дождь идет – давно смыло". Уважаемый, почти 30 лет такие снега сыпали – и никак, а ты говоришь, что дождь смоет!
 |
Фото класса Себровичской средней школы, 1967 год. Похоже, на взрослые годы этих ребят как раз пришлась Чернобыльская катастрофа. Себровичи были богатой деревней. Рассказывают, ее жители все вместе переехали в другое место, куда-то под Гомель, и воссоздали там свой прежний себровичский уклад |
На месте захороненных деревень и бывших полей рекомендуют высаживать лес. В прошлом году возле отселенной деревни Шепотовичи засеяли 300 гектаров леса. В этом году хотят посеять еще.
 |
Одно из кладбищ на отселенной территории. В Радуницу кладбища преображаются. Специалисты Администрации зон отчуждения и отселения рассказывают: есть программа по благоустройству местных кладбищ. В последние годы вокруг многих заменили старые деревянные ограды на железобетонные. Они и выглядят опрятно, и стареют не так быстро |
Ожившие поля
– Вот это реабилитированное поле – оно чистое, – показывают нам. – Но через дорогу загрязнение свыше 15 кюри. Пятнами – как и выпадали радиоактивные осадки.Земель, которые используют в сельском хозяйстве, в отселенной зоне Чечерского района – около восьми тысяч гектаров. Работы по реабилитации некоторых участков проводились еще в 2008 году.
– Собирается пакет документов, гипрозем берет пробы и производит замеры. Документы подают в Департамент по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Земли с малым уровнем радиации считаются возможными для введения в севооборот и выращивания продукции с допустимым уровнем радионуклидов. На этих землях могут выращиваться только определенные виды культур: подсолнух, кукуруза, рапс. Они идут в основном на корм скоту,
– рассказывает Григорий Геращенко.
Последний мониторинг проводили в 2012 году. Ни одного гектара чистой земли ни тогда, ни позже не нашли. Специалист уже со смехом добавляет:
– Один директор приехал к нам – очень надо реабилитировать кусок земли. Говорим: "Так у вас же завышенный показатель!" Он отвечает: "Так мы кукурузу все равно высоко срезаем
– вся радиация внизу". Говорим: "Это что, для вас понятие "тяжелые металлы" означает, что они настолько тяжелые, что не поднимаются вверх, а остаются при корневой системе?"
.
Про заготовителей металла и браконьеров
Раньше на территории зоны отселения стояло три постоянных КПП, теперь остался только один. Остальную часть территории контролирует мобильный пост. Штраф за нахождение в зоне отселения без пропуска – 10 базовых.– Есть еще для некоторых здесь заманчивые места. Проводим ежедневные патрули. Так, иногда машину оставляешь - и пошел по деревне. Тоже есть свои плюсы. Человек, так сказать, "на шухере" машину выглядывает, а ты пешком тихонько подошел. И слышишь вдруг вопрос: "А что это вы здесь делаете?". Сам сидит, металл заготавливает и спрашивает у меня, чего я пришел , – смеется Григорий Геращенко.
 |
Разрушенное здание детского сада. Говорят, когда-то давно в Чечерск приезжали делиться опытом японские специалисты. Один из японцев спустился в подвал детского сада (тогда он не был окончательно завален), обнаружил там покинутые детские игрушки – и заплакал |
Нечасто, но встречаются здесь браконьеры. Когда их задерживают, то наказывают еще и по природоохранным статьям. Животных тут хватает: у специалистов местной администрации десятки фотографий гуляющих по полям лосей и косуль.
Головную боль организациям, охраняющим зону отселения, доставляют рыбаки. Нам показывают озеро, которое сообщается с рекой Сож. Вода в озере загрязнена, но это не останавливает рыбаков.
 |
Летом озеро очень живописное, одно время некий инициативный гражданин даже бился за то, чтобы организовать здесь зону отдыха – с беседками и прочим благоустройством. Микрорентгены человека не пугали. Однако разрешения предприниматель ожидаемо не получил |
– По воде заходят с чистой территории, проникают сюда – ловят рыбу, занимаются браконьерством. Уже открыта охота на уток – бывает, и постреливают.. . Но есть проблема. Раньше была база, где мы могли заказывать плавсредства. Сейчас межрайбазы сократили, привлекать плавсредства, как раньше, нет возможности. У нас в регионе главный водный объект – Припять – основной акцент патрулирования сосредоточен там, – рассказывают специалисты. – К счастью, нам оказывает помощь инспекция по охране животного и растительного мира при президенте. У них имеются плавсредства и инспекторы – они осуществляют охрану своих объектов и помогают нам.
Александр Першко отмечает, что с техникой в парке Администрации зон отчуждения и отселения есть проблемы. Та, что есть, изношена, а территории, которые нужно охранять, – очень большие:
– Дороги, по которым ездят наши ежедневные патрули, давно пришли в негодность – они приводят в негодность и транспорт . Не хватает горюче-смазочных материалов. Средства на эти цели ежегодно уменьшаются.
Последние из могикан
Специалисты рассказывают, что иногда дежурят на загрязненной территории по нескольку дней, с ночевкой. Говорят, после таких заездов начинает ощущаться сухость в горле и ненавязчивая головная боль.Однако в трех деревнях зоны отселения еще живут люди. На огромном пространстве их всего шесть человек. Об одной семье из зоны отселения мы расскажем в отдельном репортаже.
– К ним приезжает фельдшерский пункт, привозят почту, пенсию. Два раза в неделю приходит автолавка. Выполняются заказы на бытовые приборы
– тоже привозят.
Несколько человек до сих пор прописаны в собственных домах,
– рассказывает Александр Пипко. – Зимой расчищаем снег. Они у нас не брошены.
А это – колокол и "язык" от него, оставшиеся после большого пожара. В 2002 году в деревне Рудня-Дудичская сгорела старинная церковь. Местные жители говорят, что она была построена в 1600 году, однако в открытых справочниках встречаются сведения о постройке первой половины 19-го века. В любом случае деревянное здание было старинным.
Удивительную историю этого колокола и самой церкви можно будет прочесть через несколько дней в репортаже о жизни Софьи и Николая Ключинских . Это жители деревни Рудня-Дудичская, которые так и не смогли бросить свою землю.
Место, где была церковь, заботливо огорожено
Гвозди, скреплявшие храм
Крест с сообщением о том, что на этом месте стояла церковь
Несмотря на то что в зоне отселения запрещено собирать ягоды и грибы, которые хорошо накапливают радиацию, на наш вопрос, собирают ли их последние жители, Григорий Геращенко рассказывает:
– Человеческий фактор и есть человеческий. Конечно, ходят. Как его удержишь, как он не пойдет, если у него прямо за огородом – лес? Если он говорит: я и в детстве ходил, я и в молодости ходил... Проволоку не натянешь, человека не привяжешь.
Как я попал в Зону.
Есть такой сайт - chernobylzone.com.ua. Это сайт организации, которая занимается организацией поездок в Чернобыльскую зону отчуждения. Если на сайте зарегистрироваться и оплатить стоимость - то без проблем можно попасть в Чернобыль, Припять, побывать на ЧАЭС и увидеть там много интересного. Школьников не пускают. Меня пустили.
Выезд - из Киева. Между Киевом и началом Зоны фотографировать особо нечего. Поэтому я сфотографировал только автобус на заправке где-то в Киевской области:
КПП Дитятки. Деревья за этой табличкой - уже Зона.
Паспортный контроль, к счастью, прошли все без проблем.
После аварии из Зоны отселили более 900 населенных пунктов. Небольшую часть домов закопали (зря, об этом дальше), а большая так и стоит. Вот, например, один из домов покинутой деревни Черевач (снимал из автобуса на ходу).
ЧЕРНОБЫЛЬ
Чернобыль - очень старый город, ему около 1000 лет.
До аварии он представлял из себя обычный райцентр, такой же, как сотни других на Украине (да и вообще в бывшем СССР).
После аварии жителей отселили, и сейчас там временно проживают только работники зоны. Обычно они приезжают на 4 дня, работают, а на 3 дня уезжают домой. Город режимный, просто так поехать посмотреть не получится. Чернобыль - административный центр Зоны.
Знак на въезде в г. Чернобыль.
Чернобыль - наверное, самый чистый город Украины. Не знаю, кто там убирает - скорее всего, просто не сорят.
Дороги тут тоже одни из лучших в стране. Несмотря на мизерный автомобилепоток, присутствует правильная и полная дорожная разметка. Вот уж чего, а такого даже в Киеве нет.
Сегодня суббота, поэтому людей на улицах почти нет.
Аллея, построенная в 25-летнюю годовщину аварии. На ней представлены таблички с наименованиями всех отселенных городов и деревень.
С одной стороны:
И с другой:
Центральная улица:
Большинство домов в Чернобыле - не жилые:
Встречаются и совсем развалины:
В городе есть почта. Если бы не выходной - можно было бы отправить домой открытку со штампом Чернобыля...
На здании почтамта висит табло, которое по очереди показывает уровни радиации во всех населенных пунктах Зоны. Вот, например, Припять:
Чернобыль - самый советский населенный пункт Украины:
И транспорт тоже советский:
Уже успели построить памятник аварии на Фукусиме:
Физкультурно-оздоровительный комплекс "Дозвілля" ("Отдых"):
Билетные автобусные кассы (не работают):
Автовокзал, кстати, работает. Хотя, конечно, билеты там не продают, но какой-то автобус для работников ходит. В автовокзале даже есть магазин с бухлом.
Еще дома:
Этот вроде бы жилой:
Есть даже церковный музей:
В Чернобыле функционирует храм. Ему лет 300 или около того. Иконам столько же. К сожалению, внутри фотосъемка запрещена.
Памятник пожарным, которые первыми погибли от лучевой болезни при тушении пожара на ЧАЭС. Он находится возле пожарной части:
ВЫСТАВКА РОБОТОТЕХНИКИ
На окраине Чернобыля - выставка техники, принимавшей участие в ликвидации последствий аварии. Самые интересные экспонаты - роботы, которых пытались заставить сбрасывать радиоактивный графит обратно в разрушенный реактор. Роботы заказывались за границей, в т.ч. в Японии и в Германии. Ни один робот не проработал более двух минут - радиация-с. Работал только советский робот, спроектированный на базе советского же лунохода.
На площадке - ТЕ САМЫЕ роботы, которые реально работали на месте взрыва. Не макеты и не "точно такие же". Поэтому радиационный фон возле площадки значительно выше, чем во всем городе.
Японец:
Другие буржуазные роботы:
Наш:
Колеса, между прочим, титановые. Одно где-то потеряли.
ДЕСЯТИКИЛОМЕТРОВАЯ ЗОНА
Десятикилометровая зона начинается на КПП "Лелёв" (укр. "Лелів"). Кстати, названия для КПП взяты не с потолка, а от имен близлежащих сёл. Дитятки - живое село, Лелёв - нет.
Вот КПП:
Заброшенная ферма:
Недостроенная градирня ЧАЭС:
Хранилище отработанного ядерного топлива (ХОЯТ-2)
Когда едешь по зоне - дорога и местность не отличаются от таких же дорог и мест в Киевской области. Такая же трава, деревья... Только через каждые 100-200 метров в траве - вот такие знаки:
Мост над железной дорогой. Он же "Мост смерти" - после аварии уровень радиации на нем достигал 17Р/час.
Пути на станцию Янов:
ЧАЭС
ЧАЭС, по проекту, должна была стать крупнейшей в СССР и в мире атомной станцией. Запроектировано было 12 энергоблоков. Запустить успели только четыре и начали строительство пятого и шестого. После аварии, понятно, строительство было остановлено навсегда.
Сама ЧАЭС работала до 2000 года, после чего ее остановили навсегда. Даже если захотеть, запустить ее сейчас будет уже невозможно.
Вот строящийся пятый энергоблок:
Краны и прочая техника вокруг него стоят с 1986 года.
Вид на ЧАЭС. Возле самой левой трубы - тот самый "саркофаг". Вообще-то правильно он называется "Объект "Укрытие".
Белые краны слева строят новый "саркофаг". Сфотографировать строительство не получилось, ибо нельзя - большой секрет (на то, что в зоне постоянно бывают туристы, в т. ч. иностранные, которые видят все своими глазами, всем, как обычно...)
Вода справа - это пруд-охладитель, откуда бралась вода для охлаждения реакторов.
Чуть дальше - железнодорожный мост, с которого можно покормить знаменитых чернобыльских сомов. Рыбка выросла уже метра в полтора и никак не желает умирать от радиации. Приспособились. Их все любят и кормят. Сомов не удалось уговорить показать личико, поэтому фотография будет вот такая:
Белая фигня, плавающая в воде - буханка хлеба размеров примерно в половину белого "кирпича". Можете оценить размер рыбки. Та, что побольше - сом, та, что поменьше... да-да, йазь!
Вот еще:
Круг на воде - это сом только что хлебушка схавал. Кстати, там уже и целый "кирпич" плавает.
А вот инструкция, как правильно кормить сомов:
Вот сам мост:
Прометей, символ Припяти:
Возле него даже есть фонтаны, которые включают, чтобы периодически понаезжающим сюда президентам было не жарко. Среди нас президентов не было, потому не включили.
Смотровая площадка совсем рядом с объектом "Укрытие". Все фотографируют. Как метко заметил один из организаторов, большинство делает фото "Я на фоне саркофага и вокруг меня рентгены". Я, конечно же, оригинален, потому у меня такой фотографии нет:)
Кстати, насчет рентгенов: уровень радиации на этой площадке - 300 - 400 мкР/час.
ПРИПЯТЬ
Про город Припять в интернете написано много, поэтому повторяться не буду. Лучше просто покажу фотографии. Скажу лишь, что за 26 лет после аварии город очень сильно зарос. Город полностью разграблен быдлом и частично "сталкерами". Быдло воровало для получения денег от продажи ворованного, "сталкеры" разбирали "артефакты" на сувениры.
Стела на въезде в Припять:
Знак на въезде в Припять (снято из автобуса):
Первое заснятое мной Припятское здание:
Знаменитый Ковш. Точнее, это грейфер, но все привыкли, что это ковш. Знаменит уровнем радиации - он "светит" на уровне 3000 мкР/час. Долго стоять рядом не стоит.
Как он там оказался и почему он настолько радиоактивен, никто не знает, но ходят слухи, что он использовался при сбросе "фонящего" графита обратно в реактор. Очень даже может быть...
Разный мусор. Есть куски роботов. Тоже фонит будь здоров...
Это ни разу лес. Это - типичная улица Припяти.
Вон дом торчит:
Пробитая каска:
16-тиэтажка, даже половина стёкол еще целая:
Перекрёсток:
Еще дом:
И еще:
И еще дома:
Старый знак на въезде в Припять. Где именно там въезд, уже понять сложно, но знак еще стоит.
Еще 16-тиэтажка:
И вот тоже интересная:
Центр города
ДК "Энергетик"
Это не заросли, это центральная площадь города, если что.
Отель "Полесье"
За деревьями - дом для тогдашней Припятской "элиты".
Он же с другой стороны:
На первом этаже - магазин, где продавались недоступные стране дефициты. Кое что продавалось только
в Припяти.
Белый дом Горисполком:
Дом с гербом:
Да, я знаю, что против солнца снимать - дурной тон.
Дом быта "Юбилейный".
Почтовый ящик в лесу на улице:
Внезапно - дорожный знак:
Советская символика:
ПРИПЯТЬ ИЗНУТРИ
Разграбленные квартиры:
Белые пятна - это побелка с потолка. Дом протекает сверху донизу.
Обои:
Чудом уцелевшая розетка:
Почтовые ящики:
Список жильцов:
БАССЕЙН
На стене - секундомер:
Вышка:
Спортзал:
БОЛЬНИЦА:
Лекарства:
Чей-то кабинет:
Операционная:
Освещение:
Для новорожденных:
Регистратура, наверное... Комбинезоны белые видно? Оставлены малолетними (и/или малоумными) "исследователями зоны". Их в зоне называют "самоходы". Это одаренные личности, которые нелегально пробираются в зону для "исследования".
ДК "Энергетик"
Зал, где проводились дискотеки:
"Диджейский пульт"
Холл отделан мрамором:
Спортзал в ДК:
Сильные, смелые, ловкие:
Вид из окна спортзала:
Кафе "Припять"
Автоматы с газировкой:
Вход сзади:
Вид сзади:
Внутри:
Витражи:
Тоже витражи, только выбиты и лежат на полу:
Речной порт
Вид на реку:
Спуск:
Лилии:
Просто общий вид:
Школа № 1.
Первое рухнувшее в городе здание:
Парк культуры и отдыха
Автодром:
Качели:
Карусель:
Еще один символ современной Припяти - чёртово колесо.
Пульт управления колесом:
Кабинки прекрасно сохранились, даже краска почти вся целая.
Организаторы говорят, что его просто хорошо покрасили в 1986 году. Но на самом деле все знают, что колесо специально подкрашивают пойманные милицией "самоходы". Они же художественно раскладывают противогазы, игрушки, лекарства и прочие мелочи в зданиях. Рабство пожизненное, поэтому никто об это не знает.
Школы
Школа № 2
Фойе:
Противогазы. Детского размера. Серьёзно.
Они хранились в школах на случай атомной войны или аварии на АЭС. Детей учили ими пользоваться. Только когда авария все-таки случилась, про них как-то забыли.
Школьный звонок:
Раздевалка:
Мастерские:
Коридор:
Перечень отличников:
Столовая. Зелень на полу - это не линолеум и не ковер. Это МОХ.
Школа № 3
Холл:
Тоже много противогазов:
Класс:
Книга - источник знаний:
Плакат:
Советская бутылка с широким горлышком. Из школьной столовой, наверное. Сейчас таких не делают...
Еще источники знаний:
Класс:
КОПАЧИ
Одна из деревень, которую расселили после аварии. Все дома разрушили и закопали. Сделано это было совершенно напрасно, т.к. радиация из закопанных обломков никуда не делась - просто ушла в землю. А рядом растут деревья у которых есть корни. А корни впитывают влагу из земли. Вместе с радиацией. На деревьях вырастут листья, тоже с радиацией. Наступит осень - и радиоактивные листья упадут на землю. Такой вот получится круговорот радиации в природе... От деревни осталось два дома, которые разрушать не стали - побоялись, что поднимется радиоактивная пыль. Это административный дом и детский сад. В детском саду удалось побывать:
Шкафчики:
"Сталкеры" развлекаются:
Игрушки и пр.:
Группа, наверное:
Спальня:
Учительская (или как такое место в детсаду называется?):
Правила ГРАММАТИКИ. В детском саду. В деревне. Сейчас это учат в третьем классе.
Вот так и съездили.
На выезде - интересная процедура дозконтроля. Нужно встать в аппарат, чем-то напоминающий флюорограф, только не закрывающийся полностью. Аппарат тебя просканит и выдаст вердикт: "чисто" или "грязно". У меня было чисто.
На выезде из Зоны, когда все уже прошли дозконтроль и залезли в автобус, в переднюю дверь влетел один из организаторов и сообщил, что впереди на трассе сидит лисица. Пол-автобуса схватили фотоаппараты, телевики и стали вылезать, чтобы сфотографировать настоящее чернобыльское животное. Но - увы. Лисицей оказался тощий драный кот, который при виде толпы сразу же куда-то скрылся.
Еще меня в Припяти укусил комар -мутант.
Для школьников и одаренной молодежи, которые осилили столько букв и картинок, сообщаю: слепых собак, плотей, снорков, бюреров, контролеров и прочей нечисти не видели. Отряды Долга и Свободы нас не пасли. Монолит выключили. Увы.
Огромное спасибо МОО "Припять.ком" и лично Александру Сироте и Антону Юхименко за организацию поездки.
Самые труднодоступные села всегда очень интересны. От того, что туда добраться тяжело, мы решили показать вам 5 самых впечатляющих мест зоны отчуждения.
Зона отчуждения сегодня - это поверхностный открытый радиоактивный источник. В пределах радиоактивно-загрязнённых территорий осуществляется ряд работ по недопущению распространения радиоактивных загрязнений за пределы зоны отчуждения и поступления радионуклидов в основные водоёмы Украины.
Село Денисовичи в Чернобыльской зоне
Одно из труднодоступных сел Чернобыльской зоны — село Денисовичи. Это место находится на расстоянии 47 км от ПГТ Полесское (районный центра), и в 3-х километрах от границы с Беларусью. Есть данные о существовании села Денисовичи в XVIII столетии. В селе была деревянная, Хресто-Воздвиженская церковь, которая была построена и освячена в 1762 году. Церковь до наших дней не сбереглась.
В середине 70-х г. в Денисовичах проживало 530 жителей и была восьмилетняя школа.
село Денисовичи
Село Буда-Варовичи в Чернобыльской зоне
Буда-Варовичи — бывшее село в Украине Полесского района Киевской области, снят с учета в связи с отселением жителей в результате .
Село располагается в 25 км от бывшего районного центра Полесское (Хабнэ), и в 6 км от железнодорожной станции Вильча.
Название (Буда) указывает на давнее занятие меканцив-производство поташа. Село возникло вероятно в XIX в. 1864 в селе проживало 176 человек, а в 1887 года — 226 человек, из которых треть была мещане-рудники. В селе также было немало католиков.
Село Буда-Варовичи
1900 в 40 дворах жила 321 человек. Жители занимались земледелием.
По данным «Истории городов и сел УССР», «Буда-Варовичи — село, центр сельского Совета. Население — 794 человека. В селе — участок совхоза «Хабнэ», центральная усадьба которого — в Полесском. С восьмилетняя школа, дом культуры, клуб, библиотека. (Данные 1971).
Село Красноселье
Еще одно труднодоступное село в Чернобыльской зоне.
Село Рожава в Чернобыльской зоне отчуждения
Рожава (белор. Ражава) - деревня в Вербовичском сельсовете Наровлянского района Гомельской области Беларуси.
В связи с радиационным загрязнением после катастрофы на Чернобыльской АЭС жители (54 семьи) , преимущественно в деревню Крюковичи Калинковичского района.
Около деревни месторождения глины и железняка.
Около деревни Рожава в Чернобыльской зоне месторождения глины и железняка.
После тридцати лет разлуки с родными домами, переселенцы из чернобыльской зоны уже обжились на новом месте, но самыми дорогими для них вещами до сих пор остаются мелочи, вывезенные из зоны Фото: Яна Седова
Из 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС отселили более 20 тыс. человек. Многим в первые годы пришлось помотаться по свету. Некоторых вывозили в соседние села, где радиационный фон был приемлемым, а они продолжали ходить и обрабатывать свои огороды и собирать нехитрый урожай, невзирая на то, что эти фрукты и овощи были уже непригодны для употребления. Потом жителей стали расселять по разным областям, давали квартиры или дома, тогда повсюду, как грибы, росли так называемые "чернобыльские поселки". Но в первые же зимы новое, наспех построенное жилье могло развалиться. Поэтому кто-то, махнув рукой, возвращался назад, к родному порогу. Их снова выселяли... "Апостроф" побывал в селе Новоселки Макаровского района Киевской области, где для жителей 30-километровой чернобыльской зоны после аварии был построен поселок на 50 дворов.
Переселенцы уже обжились, смирились, родили и вырастили детей и внуков, а кое-кто даже дождался правнуков. Из нажитых когда-то вещей кто-то сберег лишь старые фотографии, для кого-то самым ценным сокровищем остается купленная еще в молодости ваза или первый сервиз, расписанный по-советски незамысловатым кумачовым узором. Кто-то до сих пор хранит деревянную ступу, которой по всем меркам место в музее, а кто-то не может расстаться с льняными домоткаными рушныками, - но эти крохи прошлой жизни греют души и остаются единственной памятью для людей, которых, словно деревья, вырвали с корнем и заставили ассимилироваться на новой земле.
Село Новоселки Макаровского района Киевской области, где для жителей 30-километровой чернобыльской зоны после аварии был построен поселок на 50 дворов
Фото: Яна Седова
Печь Полесского фасона
Валентина Трикиша жила в в селе Жовтневом, что в чернобыльской зоне. Ее с мужем и детьми вывезли в 1992 году. Она до сих пор хранит иконы, доставшиеся от родителей, льняное полотно, которое когда-то вышивала ее бабушка и прабабушка. "С ними я не могу расстаться, - признается Валентина. - Это память! Вот в школе у нас на Рождество в этом году был праздник, так я давала льняную скатерть и рушнык, чтобы кутю поставили на стол. Из того, что храню, разве что еще чавуны остались, больше ничего".
Валентина с удовольствием показывает печь в своем доме в Новоселках. "Мы сразу же ее сложили, как въехали, таких тут не делают, это печь полесского фасона! - поясняет она. - Тут все больше камины делают, а таких печей, чтобы сверху можно было залезть и полежать, тут нет".
Она раскладывает по кроватям льняное полотно, говорит, что очень хочет после ремонта сделать комнату в украинском стиле, чтобы иконы, укрытые рушныками, висели по углам. На улице возле дома Валентина показывает растущие пионы: "Цветы тоже оттуда мне муж привез, он еще год жил там после того, как мы переехали. А еще у меня есть любимое растение, мы его называем "туман". Видишь, какие листочки пушистые? У нас было принято их на фату невестам нашивать, когда в селе свадьбы делали. Ох, красиво было, когда эти пушистые листочки на белой фате были нашиты!" - вспоминает Валентина Трикиша.
Гороховой Матрене, чей дом расположен через улицу от Трикиши, скоро исполнится 83 года. Она жила когда-то в селе Ильинка Чернобыльского района. Ее дочь Антонина сокрушается: в этом году еле уговорила мать не заводить поросенка, а та уже переживает, чем будет заниматься все лето. Но дел в селе всегда хватает.
Семья Матрены выехала из зоны в мае 1986 года. Позже, вспоминает Антонина, власти давали машины, чтобы люди вывозили свои вещи из тех районов, которые радиация пощадила. В доме Матрены в Новоселках до сих пор стоит буфет, купленный годах в 1960-х. Матрена гладит рукой буфет и поясняет: "Как можно такое выбрасывать, а ту фанеру, которую сейчас делают, покупать! Она же постоит и расплывется, а это - вечная штука! Сейчас мебель намокнет - сразу пропадет, а этому буфету и на дожде ничего не будет". Антонина смеется и показывает другие ценности, которые хранятся в буфете, - графины и чайник.
Но самым старым раритетом в семье считают ступу бабы Моти - и правда, словно сошедшую с картинки из сказки - больше метра высотой, выдолбленная из ствола дерева, но еще крепкая. По словам Антонины, ступу эту ее матери передал еще ее отец, а тот родился еще в позапрошлом веке - в 1895 году. Хранится ступа в сарае, достают ее, как правило, на большие праздники или на родительский день, когда готовят большое застолье. "Рабочая ступа, маме приносят мак ее подружки, она его всем толчет, не признает, когда запаривают, считает, что такой мак намного лучше", - улыбается Антонина. Баба Мотя, словно в подтверждение ее слов, берется за "толкучку" - деревянное приспособление, оснащенное с одной стороны металлическим наконечником, и бодро стучит ею в ступе.
На улице возле сарая стоит еще один раритет - борона, которую и соседям в аренду дают, и сами используют регулярно. Антонина говорит, что когда-то они хотели вывезти из зоны и рогачи, и деревянные корыта, но через КПП такое имущество не пропускают.
"У простых людей из ценного разве что мебель была. Хозяйство все оставили. Поросенка забили, только часть мяса забрали, остальное оставили собаке... Был у нас пес Билл, его с цепи отпустили, так он со двора не выходил, так нам знакомые рассказывали, которые в село заезжали, - Антонина вытирает слезы. - Когда отец последний раз там был, дали людям автобус, так этот пес в салон забрался, под сиденье лег, а он большой был, люди начали шуметь, кричать, боялись, что укусит. И он тогда сам, ему ни слова никто не сказал, встал и вышел из автобуса. Когда приехали в следующий раз, нашли его во дворе, застреленного. Тогда по селам всех котов и собак стреляли, чтоб они не одичали".
Во дворе у них теперь доживает свой век другой пес. Его щенком привезли прямо из Чернобыля. "Насчет имени спорить не пришлось, назвали Радик, потому что ведь там радиация", - говорит Антонина.
У крыльца есть еще одно напоминание о родном селе – тут растет калина, саженец этого дерева тоже привезли из зоны. "Когда родственники съезжаются, каждый год у нас общая фотография под этой калиной, традиция такая", - говорит Антонина.
Ничего не осталось
Еще одной жительнице чернобыльского поселка Любови Семененко исполнилось уже 86 лет. Она живет в свое доме одна. Когда-то переехала сюда из Андреевки, села в 30-километровой зоне. Она ходит по двору и по дому с палочкой, но видно, что на месте сидеть не привыкла. В доме просторно, мебели немного, везде чистота и порядок. "Внуки помогают, они в Боярке живут", - поясняет Любовь.
Она попала в Новоселки через пять лет после аварии. У бабы Любы было два сына и дочь, но ей довелось пережить самое страшное - потерять всех своих детей в мирное время. Младший умер от инсульта, старший - на стройке, в вагончик, где он находился, ударила молния. Дочери неудачно сделали операцию, и она не выжила. "И дед мой умер, нет никого, баба сама сидит, - говорит баба Люба. - Но у меня внуки есть, пятеро их, уже и праправнучка родилась. А я уже старая".
Баба Люба о прошлой жизни говорит мало. Она признается, что кроме мебели да пары фотографий у нее ничего не осталось, но потом показывает расшитый ею самой лет 50 назад рушнык, который она бережно хранит в стареньком трюмо.
Природа взяла свое
Соседка и подружка бабы Любы, Мария Федоренко, 78 лет, тоже из Андреевки. Она бодро отвечает на расспросы, вспоминать о событиях 30-летней давности ей помогают сын Василий и невестка Надежда. Ее семью после аварии вывезли сначала в поселок неподалеку от Андреевки, так что все лето люди совершенно спокойно ходили в родное село обрабатывать огороды. В Новоселки Федоренко приехала в 1990 году.
Семейных ценностей и тут осталось немного - парочка фаянсовых фигурок, старый сервиз, купленный Марией и ее теперь уже покойным мужем 50 лет назад, теперь он хранится в шкафу на почетном месте - на самом верху. "Это был первый сервиз в их жизни, мы им не пользуемся", - поясняет Надежда.
Василий показывает самую ценную фотографию в доме - черно-белый портрет его старшего брата в пионерском галстуке. "Это фотография всегда дома у родителей висела над кроватью", - рассказывает Василий.
Он демонстрирует еще один раритет - старую лубяную коробку, которую до сих пор используют для семян во время посева. Его жена Надежда со слезами вспоминает прошлую жизнь и то, как быстро их родные места превратились в заброшенную зону отчуждения: в Припяти, где они жили, все заросло за лето, огороды в селах - тоже. "Там природа сразу свое взяла. Там, где когда-то осушили болото, теперь снова болото, бобры вернулись", - рассказывает она. Василий, который много лет проработал водителем и помогал людям вывозить вещи, вспоминает, как хотел забрать из своей комнаты в общежитии, расположенном рядом с припятским "чертовым колесом", игрушечного плюшевого пса, который стоял на телевизоре. Но дозиметр показал, что одно ухо у собаки фонило. Пришлось оставить.
"Когда люди выбирали вещи, которые можно вывезти, бывало, проверяли так: открывают шкаф, а там простыни, как будто лучами побиты, одну берут сверху - г рязная (фонит), другую, третью - грязная, потом четвертую - чистая. Так и собирали имущество по крупицам".
Сейчас Василий и Надежда живут в Вышгороде. Им, как чернобыльцам, много лет назад выделили там квартиру. Надежда говорит, что хранят дома одну вазочку, которую удалось вывезти из Припяти.
Они оба с грустью вспоминают природу теперь уже надолго зараженного родного края, признаются, что . Надежда со слезами говорит, что когда после аварии кого-то из чернобыльцев угощали яблоками, они тоже со слезами на глазах отвечали: "А наши яблоки сейчас там гниют".
