Святосла́в И́горевич (Свѧтославъ Игоревичь , - март ) - князь новгородский в -969 годах , великий князь киевский с по 972 год , прославился как полководец.

Формально Святослав стал великим князем в 3-летнем возрасте после гибели в 945 году отца, великого князя Игоря , но самостоятельное правление началось около 964 года . При Святославе Киевским государством в значительной мере правила его мать - княгиня Ольга , сначала из-за малолетства Святослава, затем из-за его постоянного пребывания в военных походах. При возвращении из похода на Болгарию Святослав был убит печенегами в 972 году на днепровских порогах .

Ранняя биография

Детство и княжение в Новгороде

Первое упоминание Святослава в синхронном историческом документе содержится в русско-византийском договоре князя Игоря от 944 года .

Князь Игорь Рюрикович был убит в 945 году древлянами за взимание с них непомерной дани. Его вдова Ольга, ставшая регентшей при трёхлетнем сыне, пошла на следующий год с войском в землю древлян . Сражение открыл четырёхлетний Святослав, бросив

«копьём в древлян, и копьё пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав ещё дитя. И сказали Свенельд [воевода] и Асмуд [кормилец]: “Князь уже начал; последуем, дружина, за князем „» .

Начало самостоятельного правления

Западноевропейская хроника Продолжателя Регинона сообщает под 959 годом о послах Ольги, «королевы Ругов», к королю Германии Оттону I Великому по вопросу крещения Руси. Однако в 962 году миссия, посланная Оттоном I в Киев, потерпела неудачу из-за сопротивления Святослава и нежелания княгини Ольги менять принятый ею ранее византийский обряд .

О первых самостоятельных шагах Святослава «Повесть временных лет» сообщает с 964 года :

«Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус , и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, - такими же были и все остальные его воины. И посылал в иные земли [посланников, как правило, перед объявлением войны] со словами: „Иду на Вы!“».

Хазарский поход

Руины Саркела (Белой Вежи). Аэрофотоснимок 1930 года

В «Повести временных лет» отмечено, что в 964 году Святослав «пошёл на Оку реку и на Волгу , и встретил вятичей ». Не исключено, что в это время, когда главной целью Святослава было нанесение удара по хазарам , он не подчинил вятичей, т. е. ещё не обложил их данью .

В 965 году Святослав атаковал Хазарию :

Разгромив армии обоих государств и разорив их города, Святослав разбил ясов и касогов , взял и разрушил Семендер в Дагестане. По одной версии, Святослав вначале взял Саркел на Дону (в 965 году), затем двинулся на восток, и в 968 или 969 году покорил Итиль и Семендер . М. И. Артамонов же считал, что русское войско двигалось вниз по Волге и взятие Итиля предшествовало взятию Саркела.

Святослав не только сокрушил Хазарский каганат, но и пытался закрепить завоёванные территории за собой. На месте Саркела появилось русское поселение Белая Вежа, Тмутаракань перешла под власть Киева (есть сведения о том, что русские отряды находились в Итиле и Семендере до 990-х годов, хотя их статус не ясен).

Болгарские походы

Завоевание Болгарского царства (968-969)

Калокир договорился со Святославом об антиболгарском союзе, но вместе с тем попросил помочь ему отнять у Никифора Фоки византийский престол. За это, по версии византийских хронистов Иоанна Скилицы и Льва Диакона , Калокир пообещал «великие, бесчисленные сокровища из казны государственной » и право на все завоёванные болгарские земли.

В 968 году Святослав вторгся в Болгарию и после войны с болгарами обосновался в устье Дуная, в Переяславце , куда к нему была выслана «дань с греков» . В этот период отношения Руси с Византией были скорее всего дружественными, т. к. итальянский посол Лиутпранд в июле 968 года видел русские корабли в составе византийского флота.

К 968-969 годам относится нападение на Киев печенегов. Святослав с конной дружиной возвратился на защиту столицы и отогнал печенегов в степь. Историки А. П. Новосельцев и Т. М. Калинина предполагают, что нападению кочевников способствовали хазары , а Святослав в ответ организовал второй поход против них, в ходе которого и был захвачен Итиль , а каганат окончательно разгромлен .

Во время пребывания князя в Киеве скончалась его мать, княгиня Ольга, фактически правившая Русью в отсутствие сына. Святослав по-новому устроил управление государством: посадил сына Ярополка на киевское княжение, Олега - на древлянское , Владимира - на новгородское . После этого, осенью 969 года великий князь снова пошёл на Болгарию с войском . «Повесть временных лет» передаёт его слова:

«Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае - ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли золото, паволоки, вина, различные плоды; из Чехии и из Венгрии серебро и кони; из Руси же меха и воск, мёд и рабы » .

Летописный Переяславец точно не идентифицирован. Иногда его отождествляют с Преславом или же относят к дунайскому порту Преславу Малому. По версии неизвестных источников (в изложении Татищева) в отсутствие Святослава его наместник в Переяславце, воевода Волк , был вынужден выдержать осаду со стороны болгар . Византийские источники скупо описывают войну Святослава с болгарами. Его войско на ладьях подошло к болгарскому Доростолу на Дунае и после сражения захватило его у болгар. Позднее была захвачена и столица Болгарского царства, Преслав Великий, после чего болгарский царь заключил вынужденный союз со Святославом.

Война с Византией (970-971)

Столкнувшись с нападением Святослава, болгары попросили помощи у Византии. Император Никифор Фока сильно обеспокоился вторжением русов, он решил закрепить союз с Болгарским царством династическим браком. Невесты из царской болгарской семьи уже прибыли в Константинополь , когда в результате переворота 11 декабря 969 года Никифор Фока был убит, а на византийском троне оказался Иоанн Цимисхий (брачные планы так и не осуществились) .

В том же 969 году отрёкся от престола в пользу сына Бориса болгарский царь Пётр I , и из-под власти Преслава выходят западные комитаты . Пока Византия медлила оказать прямую вооружённую помощь болгарам, своим давним недругам, они заключили союз со Святославом и в дальнейшем сражались против Византии на стороне русов.

Иоанн попробовал убедить Святослава покинуть Болгарию, обещая дань, однако безуспешно. Святослав решил прочно обосноваться на Дунае, расширив таким образом владения Руси. На границы Болгарии Византия спешно перебрасывала войска из Малой Азии, размещая их по крепостям.

Преследование отступающей русской армии византийцами.
Миниатюра из мадридского списка «Истории» Иоанна Скилицы

Гибель Святослава в бою с печенегами подтверждает и Лев Диакон:

«Сфендослав оставил Дористол, вернул согласно договору пленных и отплыл с оставшимися соратниками, направив свой путь на родину. По пути им устроили засаду пацинаки - многочисленное кочевое племя, которое пожирает вшей, возит с собою жилища и большую часть жизни проводит в повозках. Они перебили почти всех [росов], убили вместе с прочими Сфендослава, так что лишь немногие из огромного войска росов вернулись невредимыми в родные места» .

Некоторые историки предполагают, что именно византийская дипломатия убедила печенегов атаковать Святослава. В книге Константина Багрянородного «Об управлении империей » говорится о необходимости союза [Византии] с печенегами для защиты от росов и венгров («Стремитесь к миру с печенегами»), а также, что печенеги представляют серьёзную опасность для русов, преодолевающих пороги. На основании этого подчёркивается, что использование печенегов для устранения враждебного князя произошло в соответствии с византийскими внешнеполитическими установками того времени. Хотя «Повесть временных лет » называет в качестве организаторов засады не греков, а переяславцев (болгар), а Иоанн Скилица сообщает , что византийское посольство, напротив, просило печенегов пропустить русов.

О внешности Святослава

Лев Диакон оставил колоритное описание внешности Святослава при его встрече с императором Цимисхием после заключения мира:

«Показался и Сфендослав, приплывший по реке на скифской ладье; он сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них. Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с густыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны её свисал клок волос - признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он хмурым и суровым. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближённых только заметной чистотой» .

Время рождения сына Игоря и Ольги - князя Святослава вызывает вопросы. «Повесть временных лет» не датирует это событие, отмечая лишь, что в 945 - 946 годах Святослав был ещё ребёнком. Когда войска Ольги и древлян стояли напротив друг друга, готовые к битве, сигналом к сражению послужило копье, брошенное Святославом в сторону врага. Но поскольку он тогда ещё был мал, копьё упало впереди его коня. Некоторые древнерусские летописи, в том числе Ипатьевская, отмечают рождение Святослава под 942 годом. Это, впрочем, противоречит другим летописным данным: ведь Игорь родился в конце 870-х годов, Ольга в 880-х - самое позднее в начале 890-х, а поженились они в 903 году. Получается, что только через 40 лет брака у двух пожилых людей родился сын, что выглядит маловероятным. Поэтому учёные пытались как-то объяснить эти противоречия.

К сожалению, и здесь не обошлось без нигилизма. Так, археолог С. П. Толстов писал даже, что «генеалогия Рюриковичей до Святослава шита белыми нитками”, а Л. Н. Гумилёв полагал, что Святослав вовсе не был сыном Игоря (или был сыном другого Игоря, не Рюриковича). Но источники не дают возможности усомниться в прямом родстве Святослава с Игорем и Ольгой. Не только русские летописи, но и иностранные авторы, такие, как Лев Диакон и Константин Багрянородный, называют Святослава сыном Игоря и Ольги.

Найти выход из сложной хронологической ситуации могут помочь дополнительные сведения из некоторых исторических произведений. Согласно «Летописцу Переяславля-Суздальского”, Владимир, умерший в 1015 году, прожил 73 года, то есть родился в 941 - 942 годах, а ведь он не был первенцем Святослава. Немецкий хронист Титмар Мерзебургский также писал о преклонном возрасте Владимира, умершего «отягчённым годами». А по данным В. Н. Татищева, сославшегося в данном случае на Ростовскую и Новгородскую летописи, Святослав родился в 920 году. И наконец, сообщение Константина Багрянородного в его трактате «Об управлении Империей» (составлен в 948 - 952 гг.) о том, что сын Ингора Сфендослав сидел в Немогарде (большинство исследователей видят в этом названии Новгород). По-видимому, Святослав княжил в Новгороде до того, как официально стал князем киевским, то есть до осени 944 года. В таком случае совершенно непонятно, как двухлетний младенец мог княжить в таком крупном центре Руси да ещё и посылать своего представителя на русско-византийские переговоры (при заключении договора 944 года Святослав был представлен отдельным послом). Конечно, можно предположить, что за Святослава правил его кормилец Асмуд, то есть и княжение, и посольство были простыми формальностями, но тогда какой они имели смысл? Княжичи на Руси могли принимать участие во взрослой жизни с семи-восьми лет, но чтобы младенец двух лет был представлен особо на внешнеполитических переговорах и формально был князем во втором по значению русском городе (причём Константин пишет, что Святослав именно «сидел”, княжил, а не просто владел) - такого никогда не бывало ни до, ни после Святослава!

Всё это позволяет сделать вывод, что Святослав родился раньше 942 года, возможно, в начале 920-х годов, то есть на 20 лет ранее датировки Ипатьевской летописи. Ошибку можно объяснить, предположив, что около 942 года родился не Святослав, а кто-то из его сыновей. На ещё одну сторону этой проблемы обратил в своё время внимание великий историк С. М. Соловьёв. По летописям известен рассказ о том, что мать Святополка Окаянного была приведена сыну Святослава Ярополку в жёны отцом, причём первоначально она была монахиней. Если за этой легендой стоит исторический факт, то в 970 году Ярополк уже был женат, что плохо согласуется с датой рождения Святослава в 942-м. Соловьёв объяснил это тем, что князья могли женить и своих малолетних детей, даже если невеста намного старше: «Разница лет при многожёнстве ничего не значила”. Однако само летописное известие лишний раз свидетельствует о сложности рассматриваемой проблемы.

При анализе датировки рождения Святослава бросается в глаза аналогия с таким же поздним рождением Игоря. По летописным данным, Игорь в момент смерти Рюрика был ещё очень мал (по Воскресенской летописи - двух лет от роду). Святослав как бы повторяет эту ситуацию: ему примерно три года (если признать, что Игорь погиб поздней осенью 944 года, то Святославу тоже было два года). При Игоре воспитатель Олег, который фактически является самостоятельным князем вплоть до своей смерти. При Святославе - Ольга, которая также удерживает бразды правления в своих руках очень долго. Может быть, с помощью аналогии с Игорем летописец попытался объяснить фактическую узурпацию власти Ольгой, представив Святослава ребёнком?

Если Святослав родился раньше, то получается, что Ольга просто отстранила сына от верховной власти. Может быть, в этом следует видеть одну из причин его безудержной военной активности?

Интересно, что, принадлежа к варяжской по происхождению династии, Святослав носил чисто славянское имя. У Константина Багрянородного и Льва Диакона имя князя передано как Сфендослав, что доказывает сохранение в то время в славянском языке носовых гласных. Факт первоначального княжения Святослава в Новгороде можно рассматривать, по сути, как самое раннее проявление династической традиции Рюриковичей сажать на новгородский стол старшего сына, наследника или одного из сыновей великого князя. Таким образом, подчёркивалось и единство двух важнейших древнерусских центров и особое положение Новгорода в системе Древнерусского государства. Святослав начал эту традицию, возникшую почти сразу после оформления Киева как древнерусской столицы (Игорь - первый киевский князь из рода Рюриковичей).

Святослав прославился как отважный и доблестный витязь, деливший со своими дружинниками все трудности и лишения. Он не возил с собой шатра, постели, посуды и котлов, не любил дорогой одежды, а вместе с воинами спал под открытым небом, на земле, положив под голову седло, ел полусырое мясо, испечённое на углях. Под стать образу жизни была и внешность князя - могучего богатыря, закалённого в лишениях и грозного на вид. Святослав был смелым и талантливым полководцем - враги боялись его. «Иду на Вы!», то есть иду на вас, - так обычно предупреждал он противника перед началом войны.

Почти всю свою жизнь Святослав провёл в войнах с соседними государствами. В 964 году он двинулся в земли вятичей, плативших дань хазарам. Это был первый удар по могуществу Хазарского каганата. Вятичи жили в междуречье Оки и Волги, этот глухой край отделяли от остальной Руси дремучие, труднопроходимые леса, и поход туда стал первым подвигом Святослава (много позже Владимир Мономах с гордостью писал, что прошёл сквозь землю вятичей). Затем в 965 году Святослав разгромил Хазарский каганат. Он взял важную крепость, защищавшую Хазарию с Дона, - Белую Вежу (Саркел). Саркел был построен для хазар византийцами ещё в конце 830-х годов. Теперь вся Волга оказалась под контролем Руси, и это не могло не обеспокоить византийцев. С богатыми дарами в Киеве появился посланец Константинополя сановник Калокир, который предложил Святославу направить свой удар на Дунайскую Болгарию. В то время она вышла из-под контроля Византии и перестала соблюдать условия мирного договора, ранее заключённого между двумя странами. Святослав, преследовавший свои цели, согласился. Князю показалась заманчивой мысль овладеть Нижним Дунаем. Ведь это был богатый в хозяйственном и торговом отношении край. Если бы он вошёл в состав Руси, то её границы расширились бы и вплотную подошли к рубежам самой Византийской империи.

В 967 году Святослав начал войну с болгарами. Удача сопутствовала ему. По сообщению летописей, русы взяли 80 городов по Дунаю, а Святослав обосновался в дунайском городе Переяславец. Сюда византийцы присылали ему всевозможные дары, в том числе золото и серебро. В 968 году Святославу пришлось отлучиться, чтобы спасти Киев от нашествия печенегов, но потом он вернулся на Дунай. Летопись сохранила его слова: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае - ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли - золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же - меха и воск, мёд и рабы». Такая позиция усилила пропасть между Святославом и киевской верхушкой. Киевляне упрекали своего князя: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул...» Вероятно, поэтому и не прислали ему на помощь войска, когда Святослав возвращался после войны с византийцами в Киев.

Но всё-таки Святослава тянуло на Дунай. Вскоре он опять был там, вновь взял Переяславец, вернувшийся за время его отсутствия к болгарам, а затем вспыхнула и война с Византией. Императором тогда являлся армянин по происхождению Иоанн Цимисхий (Цимисхий в переводе на русский язык означает «туфелька»). Он был известен как опытный полководец, но и Святослав не уступал ему в воинском мастерстве. Столкновение двух героев становилось неизбежным. Византийский историк Лев Диакон донёс до нас подлинные слова русского князя: «Сфендослав (Святослав) очень гордился своими победами над мисянами (жители византийской провинции Мисия) ; он уже прочно овладел их страной и весь проникся варварской наглостью и спесью (здесь, конечно, нужно учитывать, что Святослав являлся для византийцев смертельным врагом) . Ромейским послам Сфендослав ответил надменно и дерзко: «Я уйду из этой богатой страны не раньше, чем получу большую денежную дань и выкуп за все захваченные мною в ходе войны города и за всех пленных. Если же ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покинут Европу, на которую они не имеют права, и убираются в Азию, а иначе пусть и не надеются на заключение мира с тавроскифами (так Лев Диакон называет жителей Руси)».

Император Иоанн, получив такой ответ от скифа, снова отправил к нему послов, поручив им передать следующее: «Мы верим в то, что провидение управляет вселенной, и исповедуем все христианские законы; поэтому мы считаем, что не должны сами разрушать доставшийся нам от отцов неосквернённым и благодаря споспешествованию Бога неколебимый мир. Вот почему мы настоятельно убеждаем и советуем вам, как друзьям, тотчас же, без промедления и оговорок, покинуть страну, которая вам отнюдь не принадлежит. Знайте, что если вы не последуете сему доброму совету, то не мы, а вы окажетесь нарушителями заключённого в давние времена мира. (...) если вы сами не уйдёте из страны, то мы изгоним вас из неё против вашей воли. Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря (Игоря) , который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору (Керченский пролив) прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его дальнейшей жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев (вернее, на древлян) , он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое. Я думаю, что и ты не вернёшься в своё отечество, если вынудишь ромейскую силу выступить против тебя, - ты найдёшь погибель здесь со всем своим войском, и не один факелоносец не прибудет в Скифию, чтобы возвестить о постигшей вас страшной участи». Это послание рассердило Сфендослава, и он, охваченный варварским бешенством и безумием, послал такой ответ: «Я не вижу никакой необходимости для императора ромеев спешить к нам; пусть он не изнуряет свои силы на путешествие в сию страну - мы сами разобьём вскоре свои шатры у ворот Византия (Константинополя) и возведём вокруг города крепкие заслоны, а если он выйдет к нам, если решится противостоять такой беде, мы храбро встретим его и покажем ему на деле, что мы не какие-нибудь ремесленники, добывающие средства к жизни трудами рук своих (византийское войско состояло во многом из крестьян, в то время как в дружине Святослава были воины-профессионалы) , а мужи крови, которые оружием побеждают врага. Зря он по неразумию своему принимает росов за изнеженных баб и тщится запугать нас подобными угрозами, как грудных младенцев, которых стращают всякими пугалами». Получив известие об этих безумных речах, император решил незамедлительно со всем усердием готовиться к войне, дабы предупредить нашествие Сфендослава и преградить ему доступ к столице...»

Известие о приближении дружин Святослава привело в смятение коварных греков. Русы продвигались к Константинополю. Но Цимисхию удалось мобилизовать свои силы, и Святослав отступил. В кровопролитных битвах решалась судьба Балкан. Наконец Святослав оставил столицу Болгарии - Преслав Великий и укрепился в крепости на Дунае Доростоле (ныне Силистра). Здесь в 971 году его войско было окружено стотысячной армией императора византийцев. Воеводы Святослава считали дальнейшую борьбу бессмысленной и предложили князю сдаться. Но он решительно отказался и обратился к своим немногочисленным воинам с призывом: «Не посрамим землю русскую, но ляжем костьми. Мёртвые срама не имут. Станем крепко, я впереди вас пойду!»

О той же битве рассказывает и Лев Диакон: «В то время как государь (император Иоанн) медленно продвигался по направлению к войску росов, от их фаланги отделилось несколько одержимых отчаянной дерзостью храбрецов, которые, устроив засаду, совершили внезапное нападение и убили некоторых воинов из передового отряда ромеев. Увидев их трупы, разбросанные вдоль дороги, император опустил поводья и остановил коня. Гибель соотечественников привела его в негодование, и он приказал выследить совершивших это злодеяние. Телохранители Иоанна, тщательно обыскав окрестные леса и кустарники, схватили этих разбойников и связанными привели к императору. Он тотчас же приказал их умертвить, и телохранители, без промедления обнажив мечи, изрубили всех их до одного на куски. Тогда войска подошли к пространству, лежащему перед Доростолом... тавроскифы плотно сомкнули щиты и копья, придав своим рядам вид стены, и ожидали противника на поле битвы. Император выстроил против них ромеев, расположив одетых в панцири всадников по бокам, а лучников и пращников позади, и, приказав им безостановочно стрелять, повёл фалангу в бой. Воины сошлись врукопашную, завязалась яростная битва, и в первых схватках обе стороны долго сражались с одинаковым успехом. Росы, стяжавшие среди соседних народов славу победителей в боях, считали, что их постигнет ужасное бедствие, если они потерпят постыдное поражение от ромеев, и дрались, напрягая все силы. Ромеев же одолевали стыд и злоба при мысли о том, что они, побеждавшие оружием и мужеством всех противников, отступят как неопытные в битвах новички и потеряют в короткое время свою великую славу, потерпев поражение от народа, сражающегося в пешем строю и вовсе не умеющего ездить верхом. Побуждаемые такими мыслями, оба войска сражались с непревзойдённой храбростью; росы, которыми руководило их врождённое зверство и бешенство, в яростном порыве устремлялись, ревя как одержимые, на ромеев, а ромеи наступали, используя свой опыт и военное искусство. Много воинов пало с обеих сторон, бой шёл с переменным успехом, и до самого вечера нельзя было определить, на чью сторону склоняется победа. Но когда светило стало клониться к западу, император бросил на скифов всю конницу во весь опор; громким голосом призвал он воинов показать на деле природную ромейскую доблесть и вселил в них бодрость духа. Они устремились с необыкновенной силой, трубачи протрубили к сражению, и могучий клич раздался над ромейскими рядами. Скифы, не выдержав такого натиска, обратились в бегство и были оттеснены за стены; они потеряли в этом бою многих своих воинов. А ромеи запели победные гимны и прославляли императора. Он раздавал им награды и устраивал пиры, усиливая их рвение в битвах».

Но, несмотря на «победные гимны», Иоанн понял, что Святослав стоит насмерть. Видя, что ему не удастся сломить сопротивление русских, византийский император пошёл на мир. Лев Диакон так описал встречу Святослава с Цимисхием: «Показался и Сфендослав, приплывший по реке на скифской ладье; он сидел на вёслах и грёб вместе с его приближёнными, ничем не отличаясь от них. Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны её свисал клок волос - признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он угрюмым и диким. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамлённым двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближённых только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал. Так закончилась война ромеев со скифами».

В результате Русь и Византия заключили новый мирный договор - не во дворце или в канцелярии, а прямо на поле брани. Русы обязались впредь не нападать на Болгарию и византийские земли, а греки обещали беспрепятственно пропустить войско Святослава домой, снабдив его небольшим запасом продовольствия. Восстанавливались и торговые отношения между двумя державами. Текст договора, как и обычно, составлялся в двух экземплярах и скреплялся печатями. Следует думать, что на печати русского князя красовалось изображение двузубца - родового знака Рюриковичей.

Возвращаясь на родину, русское воинство разделилось. Одна его часть, во главе с воеводой Свенельдом, направилась по суше, а Святослав с дружиной поплыл по Дунаю в Чёрное море. Затем вошли в Днепр и двинулись на север. Но весной 972 года на днепровских порогах, где суда приходилось перетаскивать волоком, на русскую дружину напали печенеги. Святослав погиб в бою. А печенежский хан Куря сделал из черепа князя, оковав его золотом, чашу. Из этой чаши он пил вино, надеясь, что к нему перейдут ум и мужество славного полководца.

Князь Святослав Игоревич навеки остался в русской истории как отважный воин и великий полководец, покрывший славой русское оружие и укрепивший международный престиж Руси.

У Святослава было трое сыновей. Ещё при жизни он сделал старшего сына Ярополка своим наследником в Киеве, второго сына Олега - князем древлянским, а младшего Владимира, родившегося от наложницы Малуши, по требованию самих новгородцев, князем Новгорода.

Происхождение Малуши неизвестно. В летописях лишь глухо сообщается, что она была дочерью некоего Малка Любечанина. Сестрой Малуши был Добрыня, далёкий прообраз былинного богатыря Добрыни Никитича. Сама же Малуша являлась рабыней княгини Ольги, а потому Владимира княжна Рогнеда и назвала «робичичем», то есть сыном рабыни (но об этом чуть ниже). В историографии возникла интересная гипотеза о родословной Малуши. Выдвигалось предположение о том, что она на самом деле дочь древлянского князя Мала, ставшая после гибели отца рабыней победительницы - княгини Ольги. Но эта версия наталкивается на такие неразрешимые противоречия, что не может быть признана заслуживающей внимания.

Любопытно, что о матери Владимира, правда, не упоминая имени, говорит и скандинавская «Сага об Олаве Трюггвасоне». У конунга Гардарики Вальдамара была старая, дряхлая мать. Она считалась языческой пророчицей, и многие её предсказания сбывались. В Гардарики был обычай: в первый день йоля (языческий зимний праздник, впоследствии отождествлённый с Рождеством), вечером, мать Владимира выносили в кресле в палату, ставили напротив места князя, и старая пророчица предсказывала будущее. Владимир относился к матери с большим уважением и почтением, спрашивал её, не угрожает ли какая опасность Гардарики. В один из вечеров княгиня предсказала рождение в Норвегии Олава Трюггвасона, впоследствии побывавшего на Руси.

Мотив пророчества распространён в средневековой литературе. Но при всей легендарности этого рассказа (исследователи полагают, что в образе матери Владимира могли отразиться черты мудрой княгини Ольги) он добавляет новые краски начальной русской истории.

После смерти Святослава Ярополк стал уже полноправным князем Киева. Но его правление оказалось недолгим. Воеводой при Ярополке, так же как и при его отце и деде, остался Свенельд. «Повесть временных лет» рассказывает, как однажды сын Свенельда - Лют охотился в лесах недалеко от Киева. В это же время на охоту поехал и князь Олег Святославич. «Кто это посмел охотиться на княжеских землях?” - спросил Олег своего воеводу, увидев вдалеке нескольких всадников. «Лют Свенельдич,” - отвечали ему. Тогда князь решил наказать ослушника. Догнав Люта, Олег в гневе убил его. С тех пор Свенельд затаил злобу на Олега и начал уговаривать Ярополка пойти войной на брата.

В 977 году между Святославичами началась усобица. Ярополк двинулся в поход на Древлянское княжество. В первой же битве Олег потерпел поражение и бежал в город Овруч. Как и многие русские города, Овруч был окружён рвом, через который к городским воротам был перекинут мост. Воины Олега и окрестные жители со всех сторон стекались под стены города, надеясь укрыться от приближавшихся дружин Ярополка. На мосту, ведущем в крепость, столпилось множество людей, они теснили и отталкивали друг друга. В эту давку попал и сам Олег. Он с трудом пробивал себе дорогу среди обезумевших от страха людей и, наконец, был сброшен с коня прямо в ров. Сверху падали на него тела задавленных воинов и трупы коней... Когда Ярополк захватил Овруч, он нашёл в городском рву бездыханное тело брата. Князь сокрушался, что начал войну, но остановить её уже было нельзя.

Владимир, княживший в Новгороде, узнал о случившемся и бежал к родственникам в Скандинавию. В 980 году он вернулся на Русь с большой варяжской дружиной и двинулся на юг, к Киеву. По пути молодой князь решил захватить большой и богатый город Полоцк, где княжил Рoгволод. У Рогволода было два сына и красавица дочь, которую звали Рогнедой. Владимир посватался к Рогнеде, но гордая княжна отказала ему («не хочу розути робичича», сказала она, так как по обычаю жена разувала своего мужа после свадьбы), тем более что на ней собирался жениться Ярополк. Тогда Владимир внезапно напал на Полоцк, захватил город и сжёг его. Рогволод и его сыновья погибли, а Рогнеде поневоле пришлось стать женой победителя. Она родила Владимиру четырёх сыновей, одним из которых был Ярослав Мудрый.

Теперь настал черёд и Ярополка. По совету воеводы Блуда, которого Владимир подкупил, Ярополк бежал из Киева, бросив город на произвол судьбы. Лишённые предводителя киевляне даже не сопротивлялись надвигавшемуся войску. Ворота Киева открылись, и Владимир торжественно сел на княжеском престоле своего отца. Ярополк между тем укрылся в небольшом городке Родень, но силы его были истощены. Когда Владимир подошёл к городу, приближённые Ярополка посоветовали своему князю сдаться без боя. С тяжёлым сердцем отправился Ярополк в ставку брата. И только вошёл он в сени дома Владимира, как два охранявших двери варяга подняли его мечами за пазухи. Окровавленное тело князя безжизненно повисло на острых мечах...

Так началось киевское княжение Владимира.