формат.doc, 321 стр., размер архива - 470 Кб
Это автобиография великого мудреца и опытного, но чистого сердцем политика, история освобождения Индии и рассказ о духовных исканиях самого Ганди.
«В течение тридцати лет я стремился только к одному - самопознанию. Я хочу видеть бога лицом к лицу, достигнуть состояния мокша. Я живу, двигаюсь и существую только для достижения этой цели. Все, что я говорю и пишу, вся моя политическая деятельность - все направлено к этой цели.
Но будучи убежден, что возможное для одного - возможно для всех, я не держу в тайне свои искания. Не думаю, что это снижает их духовную ценность. Есть вещи, которые известны только тебе и твоему творцу. Их, конечно, нельзя разглашать. Искания, о которых я хочу рассказать, другого рода. Они духовного или скорее морального плана, ибо сущностью религии является мораль.» Махатма Ганди
Мохандас Карамчанд Ганди родился в вайшнавской семье, принадлежавших к касте вайшьев. В семье было четверо детей. В 13 лет родители женили Мохандаса на девочке того же возраста по имени Кастурба...
Семья Ганди была достаточно обеспеченной, чтобы позволить детям получить хорошее образование и Мохандас в 19 лет отправился в Лондон для обучения юриспруденции. По завершению учёбы в 1891 году он вернулся в Индию для работы по специальности. В 1893 году Мохандас подписал одногодичный контракт на юридическую работу в Южной Африке.
В то время Южную Африку контролировали британцы. Попытавшись отстаивать свои права как британский подданный, он подвергся нападкам со стороны властей и увидел, что такому обращению подвергаются все индийцы. Ганди начал борьбу по защите прав своих соотечествеников и провёл с семьёй в Южной Африке 21 год, пока не добился успеха.
В 1915 году Ганди вернулся в Индию. За 15 лет он стал лидером индийского националистического движения.
Не единожды Ганди голодал, чтобы показать остальным необходимость ненасилия. Индия получила независимость в 1947 году и была разделена на Индию и Пакистан. За этим последовали массовые конфликты между индусами и мусульманами. Ганди был приверженцем объединенной Индии, где индусы и мусульмане жили бы в мире.
13 января 1948 года он начал голодать с целью прекратить кровопролитие. Через пять дней лидеры оппозиционных партий пообещали прекратить борьбу, и Ганди прервал голодовку. Двенадцатью днями позже фанатик-индус Натхурам Годсе, противник Ганди в вопросах терпимости ко всем вероисповеданиям и религиям, трижды выстрелил в живот и грудь Махатмы. Слабеющий Махатма, поддерживаемый с обеих сторон племянницами, показал жестами, что прощает убийцу. Ушёл из жизни Ганди со словами на устах: «Джей Рам, Джей Рам». Имя Рамы (повторение имени - Раманама) было с Мохандасом с самого детства, поддерживая и вдохновляя его на протяжении всей жизни.
Мохандас Карамчанд Ганди
МОЯ ЖИЗНЬ
Вступление
Лет пять назад, по настоянию своих ближайших товарищей по работе, я согласился написать автобиографию. Но не успел закончить я первую страницу, как в Бомбее вспыхнули волнения, и я вынужден был работу приостановить. Затем последовали события, которые для меня завершились заключением в тюрьму йервади. Находившийся со мной в тюрьме адвокат Джерамдас советовал мне отложить все прочие дела и закончить автобиографию. Но я ответил, что уже составил себе программу занятий и не могу думать о чем-либо другом, пока она не будет выполнена. Я бы закончил автобиографию, если бы отбыл свой срок полностью, но меня освободили на год раньше. Теперь Свами Ананд повторил это предложение, а так как я закончил историю сатьяграхи в Южной Африке, то решил приняться за автобиографию для «Навадживана». Свами хотелось, чтобы я выпустил автобиографию отдельной книгой, но у меня не было для этого свободного времени: я мог писать лишь по главе в неделю. Для «Навадживана» мне все равно необходимо было что-нибудь писать еженедельно. Почему бы в таком случае не заняться автобиографией? Свами согласился с этим, и я усердно принялся за работу.
Между тем у одного из моих богобоязненных друзей возникли сомнения, которыми он поделился со мной в мой «день молчания».
Что толкнуло вас на эту авантюру? - спросил он меня. Писание автобиографий - обычай, присущий Западу. Я не знаю ни одного человека на Востоке, который занимался бы этим, за исключением лиц, подпавших под влияние Запада. А о чем вы будете писать? Допустим, завтра вы откажетесь от положений, которые сегодня считаете своими принципами, или в будущем пересмотрите сегодняшние планы. Не окажется ли тогда, что люди, руководствующиеся в своих поступках вашим авторитетным словом, будут введены в заблуждение? Не лучше ли совсем отказаться от этого или хотя бы несколько повременить?
Доводы эти произвели на меня некоторое впечатление. Но я и не собираюсь писать настоящую автобиографию. Просто мне хотелось бы рассказать историю своих поисков истины. А поскольку такие искания составляют содержание всей моей жизни, то рассказ о них действительно будет чем-то вроде автобиографии. Но я не против того, чтобы на каждой странице автобиографии говорилось только о моих исканиях. Я верю или по крайней мере стараюсь верить, что связный рассказ об этом принесет пользу читателю. Мои искания в сфере политики известны теперь не только Индии, но и в какой-то степени всему «цивилизованному» миру. Для меня они не представляют большой ценности. Еще меньшую ценность имеет для меня звание «махатмы», которое я получил благодаря этим исканиям. Это звание часто сильно меня огорчало, и я не помню ни одного случая, когда бы оно порадовало меня. Но мне, разумеется, хотелось бы рассказать об известных лишь мне одному духовных исканиях, в которых я черпал силы для своей деятельности в сфере политики. Если мои искания действительно носят духовный характер, тогда здесь нет места для самовосхваления, и мой рассказ может лишь увеличить мое смирение. Чем больше я размышляю и оглядываюсь на прошлое, тем яснее ощущаю свою ограниченность.
В течение тридцати лет я стремился только к одному - самопознанию. Я хочу видеть бога лицом к лицу, достигнуть состояния мокша. Я живу, двигаюсь и существую только для достижения этой цели. Все, что я говорю и пишу, вся моя политическая деятельность - все направлено к этой цели. Но, будучи убежден, что возможное для одного - возможно для всех, я не держу в тайне свои искания. Не думаю, что это снижает их духовную ценность. Есть вещи, которые известны только тебе и твоему творцу. Их, конечно, нельзя разглашать. Искания, о которых я хочу рассказать, другого рода. Они духовного или скорее морального плана, ибо сущностью религии является мораль.
В своем жизнеописании я буду касаться только тех вопросов религии, которые одинаково понятны и взрослым и детям. Если мне удастся рассказать о них смиренно и бесстрастно, то многие, ищущие истину, почерпнут здесь силы для дальнейшего движения вперед. Я смотрю на свои искания как ученый, который хотя и проводит их весьма точно, тщательно и обдуманно, однако никогда не претендует на окончательность своих выводов и дает большие возможности для размышлений. Я прошел через глубочайший самоанализ, тщательно проверял себя, исследовал и анализировал все психологические моменты. И все же я далек от мысли претендовать на окончательность или непогрешимость своих выводов. Единственное, на что я претендую, сводится к следующему: мне они представляются абсолютно правильными и для данного момента окончательными. Если бы это было не так, я не положил бы их в основу своей деятельности. Но на каждом шагу я либо принимал, либо отвергал их и поступал соответствующим образом. И пока мои действия удовлетворяют мой ум и мое сердце, я должен твердо придерживаться своих первоначальных выводов.
Мохандас Карамчанд Ганди
МОЯ ЖИЗНЬ
Вступление
Лет пять назад, по настоянию своих ближайших товарищей по работе, я согласился написать автобиографию. Но не успел закончить я первую страницу, как в Бомбее вспыхнули волнения, и я вынужден был работу приостановить. Затем последовали события, которые для меня завершились заключением в тюрьму йервади. Находившийся со мной в тюрьме адвокат Джерамдас советовал мне отложить все прочие дела и закончить автобиографию. Но я ответил, что уже составил себе программу занятий и не могу думать о чем-либо другом, пока она не будет выполнена. Я бы закончил автобиографию, если бы отбыл свой срок полностью, но меня освободили на год раньше. Теперь Свами Ананд повторил это предложение, а так как я закончил историю сатьяграхи в Южной Африке, то решил приняться за автобиографию для «Навадживана». Свами хотелось, чтобы я выпустил автобиографию отдельной книгой, но у меня не было для этого свободного времени: я мог писать лишь по главе в неделю. Для «Навадживана» мне все равно необходимо было что-нибудь писать еженедельно. Почему бы в таком случае не заняться автобиографией? Свами согласился с этим, и я усердно принялся за работу.
Между тем у одного из моих богобоязненных друзей возникли сомнения, которыми он поделился со мной в мой «день молчания».
Что толкнуло вас на эту авантюру? - спросил он меня. Писание автобиографий - обычай, присущий Западу. Я не знаю ни одного человека на Востоке, который занимался бы этим, за исключением лиц, подпавших под влияние Запада. А о чем вы будете писать? Допустим, завтра вы откажетесь от положений, которые сегодня считаете своими принципами, или в будущем пересмотрите сегодняшние планы. Не окажется ли тогда, что люди, руководствующиеся в своих поступках вашим авторитетным словом, будут введены в заблуждение? Не лучше ли совсем отказаться от этого или хотя бы несколько повременить?
Доводы эти произвели на меня некоторое впечатление. Но я и не собираюсь писать настоящую автобиографию. Просто мне хотелось бы рассказать историю своих поисков истины. А поскольку такие искания составляют содержание всей моей жизни, то рассказ о них действительно будет чем-то вроде автобиографии. Но я не против того, чтобы на каждой странице автобиографии говорилось только о моих исканиях. Я верю или по крайней мере стараюсь верить, что связный рассказ об этом принесет пользу читателю. Мои искания в сфере политики известны теперь не только Индии, но и в какой-то степени всему «цивилизованному» миру. Для меня они не представляют большой ценности. Еще меньшую ценность имеет для меня звание «махатмы», которое я получил благодаря этим исканиям. Это звание часто сильно меня огорчало, и я не помню ни одного случая, когда бы оно порадовало меня. Но мне, разумеется, хотелось бы рассказать об известных лишь мне одному духовных исканиях, в которых я черпал силы для своей деятельности в сфере политики. Если мои искания действительно носят духовный характер, тогда здесь нет места для самовосхваления, и мой рассказ может лишь увеличить мое смирение. Чем больше я размышляю и оглядываюсь на прошлое, тем яснее ощущаю свою ограниченность.
В течение тридцати лет я стремился только к одному - самопознанию. Я хочу видеть бога лицом к лицу, достигнуть состояния мокша. Я живу, двигаюсь и существую только для достижения этой цели. Все, что я говорю и пишу, вся моя политическая деятельность - все направлено к этой цели. Но, будучи убежден, что возможное для одного - возможно для всех, я не держу в тайне свои искания. Не думаю, что это снижает их духовную ценность. Есть вещи, которые известны только тебе и твоему творцу. Их, конечно, нельзя разглашать. Искания, о которых я хочу рассказать, другого рода. Они духовного или скорее морального плана, ибо сущностью религии является мораль.
В своем жизнеописании я буду касаться только тех вопросов религии, которые одинаково понятны и взрослым и детям. Если мне удастся рассказать о них смиренно и бесстрастно, то многие, ищущие истину, почерпнут здесь силы для дальнейшего движения вперед. Я смотрю на свои искания как ученый, который хотя и проводит их весьма точно, тщательно и обдуманно, однако никогда не претендует на окончательность своих выводов и дает большие возможности для размышлений. Я прошел через глубочайший самоанализ, тщательно проверял себя, исследовал и анализировал все психологические моменты. И все же я далек от мысли претендовать на окончательность или непогрешимость своих выводов. Единственное, на что я претендую, сводится к следующему: мне они представляются абсолютно правильными и для данного момента окончательными. Если бы это было не так, я не положил бы их в основу своей деятельности. Но на каждом шагу я либо принимал, либо отвергал их и поступал соответствующим образом. И пока мои действия удовлетворяют мой ум и мое сердце, я должен твердо придерживаться своих первоначальных выводов.
Если бы все сводилось для меня к обсуждению академических принципов, я, разумеется, не стал бы писать автобиографию. Но я ставил себе целью показать практическое применение этих принципов в различных случаях и потому назвал эти главы, к написанию которых я приступаю, «Историей моих поисков истины». Сюда должны войти искания в области применения ненасилия, безбрачия и прочих принципов поведения, которые обычно рассматриваются как нечто отличное от истины. Но для меня истина - главенствующий принцип, включающий множество других принципов. Эта истина есть правдивость не только в словах, но и в мыслях, не только относительная истина наших понятий, но и абсолютная истина, вечный принцип, т. е. бог. Имеется бесконечно много определений бога, ибо проявления его бесчисленны. Они наполняют меня удивлением и благоговейным трепетом и на какоето мгновенье ошеломляют. Но я поклоняюсь богу только как истине. Я еще не нашел его, но ищу. Я готов в своих исканиях пожертвовать всем самым дорогим для меня. Если понадобится жертва, я отдам даже жизнь, думаю, что я готов к этому.
Все же до тех пор, пока я не познал эту абсолютную истину, я должен придерживаться относительной истины в своем понимании ее. Эта относительная истина должнабыть моим маяком и щитом. Хотя путь этот прям и узок, как острие бритвы, для меня он был самым быстрым и легким, Даже мои колоссальные промахи показались мне ничтожными благодаря тому, чтоя строго держался этого пути, Этот путь спас меня от печали, и я продвигался вперед, руководствуясь внутренним светом. Часто на этом пути я видел слабые проблески абсолютной истины, бога, и с каждым днем во мне росло убеждение, что только он один реален, а все остальное нереально. Пусть те, кто захочет, узнают, как во мне росло это убеждение; пусть они, если смогут, разделят со мной мои искания, а также мое убеждение. Во мне зрело все большее убеждение, что все, доступное мне, доступно даже ребенку; я говорю это с полным основанием. Практика этих исканий столь же проста, сколь и трудна. Они могут показаться совершенно недоступными человеку самонадеянному и вполне доступными невинному младенцу. Ищущий истину должен быть смиреннее праха. Мир попирает прах, но ищущий истину должен настолько смириться, чтобы даже прах мог попрать его. И только тогда, а не прежде, он увидит проблески истины. Это становится абсолютно ясно из диалога между Васиштой и Вишвамитрой. Христианство и ислам также полностью подтверждают это.
Если читателю покажется, что в моих словах сквозит гордыня, значит, что-то неверно в моих исканиях и я видел не проблески истины, а всего лишь мираж. Пусть погибнут сотни таких, как я, но восторжествует истина. Даже на волосок не следует отступать от истины, когда судят о таких заблуждающихся смертных, как я.
Я прошу, чтобы никто не считал советы, разбросанные по страницам последующих глав, непререкаемыми. Описываемые мной искания следует рассматривать лишь как иллюстрации. Каждый, ознакомившись с ними, может проводить свои собственные искания в соответствии со своими наклонностями и способностями. Полагаю, что с такой оговоркой предлагаемые мной иллюстрации будут действительно полезны, так как я не собираюсь скрывать или замазывать неприятные вещи, о которых следует говорить. Я надеюсь познакомить читателя со всеми своими ошибками и заблуждениями. Моя задача - описать свои искания в области сатьяграхи, а вовсе не рассказывать о том, какой я хороший. Оценивая самого себя, я постараюсь быть строгим, как истина, и хочу, чтобы другие были такими же. Применяя к себе такое мерило, я подобно Сурдасу могу воскликнуть:
Есть ли на свете негодяй,
Столь порочный и омерзительный, как я?
Я отказался от своего творца,
Настолько я вероломен.
Ибо для меня вечная мука, что я все еще далек от него, который, как я доподлинно знаю, управляет каждым моим вздохом и от которого я веду свое начало. Я знаю, что мои дурные страсти отдаляют меня от него, но я еще не в силах избавиться от них.
Но пора кончать. В следующей главе я приступлю уже к рассказу о своей жизни.
Ашрам, Сабармати
М. К. Ганди
Данный текст является ознакомительным фрагментом.Мохандас Карамчанд Ганди
МОЯ ЖИЗНЬ
Вступление
Лет пять назад, по настоянию своих ближайших товарищей по работе, я согласился написать автобиографию. Но не успел закончить я первую страницу, как в Бомбее вспыхнули волнения, и я вынужден был работу приостановить. Затем последовали события, которые для меня завершились заключением в тюрьму йервади. Находившийся со мной в тюрьме адвокат Джерамдас советовал мне отложить все прочие дела и закончить автобиографию. Но я ответил, что уже составил себе программу занятий и не могу думать о чем-либо другом, пока она не будет выполнена. Я бы закончил автобиографию, если бы отбыл свой срок полностью, но меня освободили на год раньше. Теперь Свами Ананд повторил это предложение, а так как я закончил историю сатьяграхи в Южной Африке, то решил приняться за автобиографию для «Навадживана». Свами хотелось, чтобы я выпустил автобиографию отдельной книгой, но у меня не было для этого свободного времени: я мог писать лишь по главе в неделю. Для «Навадживана» мне все равно необходимо было что-нибудь писать еженедельно. Почему бы в таком случае не заняться автобиографией? Свами согласился с этим, и я усердно принялся за работу.
Между тем у одного из моих богобоязненных друзей возникли сомнения, которыми он поделился со мной в мой «день молчания».
Что толкнуло вас на эту авантюру? - спросил он меня. Писание автобиографий - обычай, присущий Западу. Я не знаю ни одного человека на Востоке, который занимался бы этим, за исключением лиц, подпавших под влияние Запада. А о чем вы будете писать? Допустим, завтра вы откажетесь от положений, которые сегодня считаете своими принципами, или в будущем пересмотрите сегодняшние планы. Не окажется ли тогда, что люди, руководствующиеся в своих поступках вашим авторитетным словом, будут введены в заблуждение? Не лучше ли совсем отказаться от этого или хотя бы несколько повременить?
Доводы эти произвели на меня некоторое впечатление. Но я и не собираюсь писать настоящую автобиографию. Просто мне хотелось бы рассказать историю своих поисков истины. А поскольку такие искания составляют содержание всей моей жизни, то рассказ о них действительно будет чем-то вроде автобиографии. Но я не против того, чтобы на каждой странице автобиографии говорилось только о моих исканиях. Я верю или по крайней мере стараюсь верить, что связный рассказ об этом принесет пользу читателю. Мои искания в сфере политики известны теперь не только Индии, но и в какой-то степени всему «цивилизованному» миру. Для меня они не представляют большой ценности. Еще меньшую ценность имеет для меня звание «махатмы», которое я получил благодаря этим исканиям. Это звание часто сильно меня огорчало, и я не помню ни одного случая, когда бы оно порадовало меня. Но мне, разумеется, хотелось бы рассказать об известных лишь мне одному духовных исканиях, в которых я черпал силы для своей деятельности в сфере политики. Если мои искания действительно носят духовный характер, тогда здесь нет места для самовосхваления, и мой рассказ может лишь увеличить мое смирение. Чем больше я размышляю и оглядываюсь на прошлое, тем яснее ощущаю свою ограниченность.
В течение тридцати лет я стремился только к одному - самопознанию. Я хочу видеть бога лицом к лицу, достигнуть состояния мокша. Я живу, двигаюсь и существую только для достижения этой цели. Все, что я говорю и пишу, вся моя политическая деятельность - все направлено к этой цели. Но, будучи убежден, что возможное для одного - возможно для всех, я не держу в тайне свои искания. Не думаю, что это снижает их духовную ценность. Есть вещи, которые известны только тебе и твоему творцу. Их, конечно, нельзя разглашать. Искания, о которых я хочу рассказать, другого рода. Они духовного или скорее морального плана, ибо сущностью религии является мораль.
В своем жизнеописании я буду касаться только тех вопросов религии, которые одинаково понятны и взрослым и детям. Если мне удастся рассказать о них смиренно и бесстрастно, то многие, ищущие истину, почерпнут здесь силы для дальнейшего движения вперед. Я смотрю на свои искания как ученый, который хотя и проводит их весьма точно, тщательно и обдуманно, однако никогда не претендует на окончательность своих выводов и дает большие возможности для размышлений. Я прошел через глубочайший самоанализ, тщательно проверял себя, исследовал и анализировал все психологические моменты. И все же я далек от мысли претендовать на окончательность или непогрешимость своих выводов. Единственное, на что я претендую, сводится к следующему: мне они представляются абсолютно правильными и для данного момента окончательными. Если бы это было не так, я не положил бы их в основу своей деятельности. Но на каждом шагу я либо принимал, либо отвергал их и поступал соответствующим образом. И пока мои действия удовлетворяют мой ум и мое сердце, я должен твердо придерживаться своих первоначальных выводов.
Если бы все сводилось для меня к обсуждению академических принципов, я, разумеется, не стал бы писать автобиографию. Но я ставил себе целью показать практическое применение этих принципов в различных случаях и потому назвал эти главы, к написанию которых я приступаю, «Историей моих поисков истины». Сюда должны войти искания в области применения ненасилия, безбрачия и прочих принципов поведения, которые обычно рассматриваются как нечто отличное от истины. Но для меня истина - главенствующий принцип, включающий множество других принципов. Эта истина есть правдивость не только в словах, но и в мыслях, не только относительная истина наших понятий, но и абсолютная истина, вечный принцип, т. е. бог. Имеется бесконечно много определений бога, ибо проявления его бесчисленны. Они наполняют меня удивлением и благоговейным трепетом и на какоето мгновенье ошеломляют. Но я поклоняюсь богу только как истине. Я еще не нашел его, но ищу. Я готов в своих исканиях пожертвовать всем самым дорогим для меня. Если понадобится жертва, я отдам даже жизнь, думаю, что я готов к этому.
Все же до тех пор, пока я не познал эту абсолютную истину, я должен придерживаться относительной истины в своем понимании ее. Эта относительная истина должнабыть моим маяком и щитом. Хотя путь этот прям и узок, как острие бритвы, для меня он был самым быстрым и легким, Даже мои колоссальные промахи показались мне ничтожными благодаря тому, чтоя строго держался этого пути, Этот путь спас меня от печали, и я продвигался вперед, руководствуясь внутренним светом. Часто на этом пути я видел слабые проблески абсолютной истины, бога, и с каждым днем во мне росло убеждение, что только он один реален, а все остальное нереально. Пусть те, кто захочет, узнают, как во мне росло это убеждение; пусть они, если смогут, разделят со мной мои искания, а также мое убеждение. Во мне зрело все большее убеждение, что все, доступное мне, доступно даже ребенку; я говорю это с полным основанием. Практика этих исканий столь же проста, сколь и трудна. Они могут показаться совершенно недоступными человеку самонадеянному и вполне доступными невинному младенцу. Ищущий истину должен быть смиреннее праха. Мир попирает прах, но ищущий истину должен настолько смириться, чтобы даже прах мог попрать его. И только тогда, а не прежде, он увидит проблески истины. Это становится абсолютно ясно из диалога между Васиштой и Вишвамитрой. Христианство и ислам также полностью подтверждают это.
Моя жизнь
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке http://filosoff.org/ Приятного чтения!
Махатма Ганди Моя жизнь.
ВСТУПЛЕНИЕ.
Лет пять назад, по настоянию своих ближайших товарищей по работе, я
согласился написать автобиографию. Но не успел закончить я первую страницу, как в Бомбее вспыхнули волнения, и я вынужден был работу приостановить.
Затем последовали события, которые для меня завершились заключением в тюрьму
Йервади. Находившийся со мной в тюрьме адвокат Джерамдас советовал мне
отложить все прочие дела и закончить автобиографию. Но я ответил, что уже
составил себе программу занятий и не могу думать о чем-либо другом, пока она
не будет выполнена. Я бы закончил автобиографию, если бы отбыл свой срок
полностью, но меня освободили на год раньше. Теперь Свами Ананд повторил это
предложение, а так как я закончил историю сатьяграхи в Южной Африке, то
решил приняться за автобиографию для “Навадживана”. Свами хотелось, чтобы я
выпустил автобиографию отдельной книгой, но у меня не было для этого
свободного времени: я мог писать лишь по главе в неделю. Для “Навадживана”
мне все равно необходимо было что-нибудь писать еженедельно. Почему бы в
таком случае не заняться автобиографией? Свами согласился с этим, и я
усердно принялся за работу.
Между тем у одного из моих богобоязненных друзей возникли сомнения, которыми он поделился со мной в мой “день молчания”.
– Что толкнуло вас на эту авантюру? – спросил он меня. Писание
автобиографий – обычай, присущий Западу. Я не знаю ни одного человека на
Востоке, который занимался бы этим, за исключением лиц, подпавших под
влияние Запада. А о чем вы будете писать? Допустим, завтра вы откажетесь от
положений, которые сегодня считаете своими принципами, или в будущем
пересмотрите сегодняшние планы. Не окажется ли тогда, что люди, руководствующиеся в своих поступках вашим авторитетным словом, будут введены
в заблуждение? Не лучше ли совсем отказаться от этого или хотя бы несколько
повременить?
Доводы эти произвели на меня некоторое впечатление. Но я и не собираюсь
писать настоящую автобиографию. Просто мне хотелось бы рассказать историю
своих поисков истины. А поскольку такие искания составляют содержание всей
моей жизни, то рассказ о них действительно будет чем-то вроде автобиографии.
Но я не против того, чтобы на каждой странице автобиографии говорилось
только о моих исканиях. Я верю или по крайней мере стараюсь верить, что
связный рассказ об этом принесет пользу читателю. Мои искания в сфере
политики известны теперь не только Индии, но и в какой-то степени всему
“цивилизованному” миру. Для меня они не представляют большой ценности. Еще
меньшую ценность имеет для меня звание “махатмы”, которое я получил
благодаря этим исканиям. Это звание часто сильно меня огорчало, и я не помню
ни одного случая, когда бы оно порадовало меня. Но мне, разумеется, хотелось
бы рассказать об известных лишь мне одному духовных исканиях, в которых я
черпал силы для своей деятельности в сфере политики. Если мои искания
действительно носят духовный характер, тогда здесь нет места для
самовосхваления, и мой рассказ может лишь увеличить мое смирение. Чем больше
я размышляю и оглядываюсь на прошлое, тем яснее ощущаю свою ограниченность.
В течение тридцати лет я стремился только к одному – самопознанию. Я хочу
видеть бога лицом к лицу, достигнуть состояния мокша. Я живу, двигаюсь и
существую только для достижения этой цели. Все, что я говорю и пишу, вся моя
политическая деятельность – все направлено к этой цели. Но будучи убежден, что возможное для одного – возможно для всех, я не держу в тайне свои
искания. Не думаю, что это снижает их духовную ценность. Есть вещи, которые
известны только тебе и твоему творцу. Их, конечно, нельзя разглашать.
Искания, о которых я хочу рассказать, другого рода. Они духовного или скорее
морального плана, ибо сущностью религии является мораль.
В своем жизнеописании я буду касаться только тех вопросов религии, которые
одинаково понятны и взрослым и детям. Если мне удастся рассказать о них
смиренно и бесстрастно, то многие, ищущие истину, почерпнут здесь силы для
дальнейшего движения вперед. Я смотрю на свои искания как ученый, который
хотя и проводит их весьма точно, тщательно и обдуманно, однако никогда не
претендует на окончательность своих выводов и дает большие возможности для
размышлений. Я прошел через глубочайший самоанализ, тщательно проверял себя, исследовал и анализировал все психологические моменты. И все же я далек от
мысли претендовать на окончательность или непогрешимость своих выводов.
Единственное, на что я претендую, сводится к следующему: мне они
представляются абсолютно правильными и для данного момента окончательными.
Если бы это было не так, я не положил бы их в основу своей деятельности. Но
на каждом шагу я либо принимал, либо отвергал их и поступал соответствующим
образом. И пока мои действия удовлетворяют мой ум и мое сердце, я должен
твердо придерживаться своих первоначальных выводов.
Если бы все сводилось для меня к обсуждению академических принципов, я, разумеется, не стал бы писать автобиографию. Но я ставил себе целью показать
практическое применение этих принципов в различных случаях и потому назвал
эти главы, к написанию которых я приступаю, “Историей моих поисков истины”.
Сюда должны войти искания в области применения ненасилия, безбрачия и прочих
принципов поведения, которые обычно рассматриваются как нечто отличное от
истины. Но для меня истина – главенствующий принцип, включающий множество
других принципов. Эта истина есть правдивость не только в словах, но и в
мыслях, не только относительная истина наших понятий, но и абсолютная
истина, вечный принцип, т. е. бог. Имеется бесконечно много определений
бога, ибо проявления его бесчисленны. Они наполняют меня удивлением и
благоговейным трепетом и на какое-то мгновенье ошеломляют. Но я поклоняюсь
богу только как истине. Я еще не нашел его, но ищу. Я готов в своих исканиях
– пожертвовать всем самым дорогим для меня. Если понадобится жертва, я отдам
даже жизнь, думаю, что я готов к этому. Все же до тех пор, пока я не познал
эту абсолютную истину, я должен придерживаться относительной истины в своем
понимании ее. Эта относительная истина должна быть моим маяком и щитом. Хотя
путь этот прям и узок, как острие бритвы, для меня он был самым быстрым и
легким. Даже мои колоссальные промахи показались мне ничтожными благодаря
тому, что я строго держался этого пути.
Этот путь спас меня от печали, и я продвигался вперед, руководствуясь
внутренним светом. Часто на этом пути я видел слабые проблески абсолютной
истины, бога, и с каждым днем во мне росло убеждение, что только он один
реален, а все остальное нереально. Пусть те, кто захочет, узнают, как во мне
росло это убеждение; пусть они, если смогут, разделят со мной мои искания, а
также мое убеждение. Во мне зрело все большее убеждение, что все, доступное
мне, доступно даже ребенку; я говорю это с полным основанием. Практика этих
исканий столь же проста, сколь и трудна. Они могут показаться совершенно
недоступными человеку самонадеянному и вполне доступными невинному младенцу.
Ищущий истину должен быть смиреннее праха. Мир попирает прах, но ищущий
истину должен настолько смириться, чтобы даже прах мог попрать его. И только
тогда, а не прежде, он увидит проблески истины. Это становится абсолютно
ясно из диалога между Васиштой и Вишвамитрой. Христианство и ислам также
полностью подтверждают это.
Если читателю покажется, что в моих словах сквозит гордыня, значит, что-то
неверно в моих исканиях и я видел не проблески истины, а всего лишь мираж.
Пусть погибнут сотни таких, как я, но восторжествует истина. Даже на волосок
не следует отступать от истины, когда судят о таких заблуждающихся
смертных, как я.
Я прошу, чтобы никто не считал советы, разбросанные по страницам
последующих глав, непререкаемыми. Описываемые мной искания следует
рассматривать лишь как иллюстрации. Каждый, ознакомившись с ними, может
проводить свои собственные искания в соответствии со своими наклонностями и
способностями. Полагаю, что с такой оговоркой предлагаемые мной иллюстрации
будут действительно полезны, так как я не собираюсь скрывать или замазывать
неприятные вещи, о которых следует говорить. Я надеюсь познакомить читателя
со всеми своими ошибками и заблуждениями. Моя задача – описать свои искания
в области сатьяграхи, а вовсе не рассказывать о том, какой я хороший.
Оценивая самого себя, я постараюсь быть строгим, как истина, и хочу, чтобы
другие были такими же. Применяя к себе такое мерило, я подобно Сурдасу могу
воскликнуть:
Есть ли на свете негодяй,
Столь порочный и омерзительный, как я?
Я отказался от своего творца,
Настолько я вероломен.
Ибо для меня вечная мука, что я все еще далек от него, который, как я
доподлинно знаю, управляет каждым моим вздохом и от которого я веду свое
начало. Я знаю, что мои дурные страсти отдаляют меня от него, но я еще не в
силах избавиться от них.
Но пора кончать. В следующей главе я приступлю уже к рассказу о своей
жизни.
Ашрам, Сабармати
26 ноября 1925 года
М. К. Ганди
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I. СЕМЬЯ И РОДНЫЕ
Ганди принадлежат к касте бания, и некогда, по-видимому, они были
бакалейщиками. Но представители трех последних поколений, начиная с моего
деда, были премьер-министрами в нескольких княжествах Катхиавара. Мой дед
Оттамчанд Ганди или, как его чаще называли, Ота Ганди, был, по всей
вероятности, человеком принципиальным. Государственные интриги заставили его
покинуть Порбандар, где он был диваном, и искать убежище в Джунагархе. Там
он обычно приветствовал наваба левой рукой. Кто-то, заметив такую явную
неучтивость, спросил деда, чем она вызвана. “Правая рука моя принадлежит
Порбандару” – ответил он.
Ота Ганди, овдовев, женился вторично. От первой жены у него было четыре
сына, от второй – два. Помнится, в детстве я никогда не чувствовал и даже, пожалуй, не знал, что сыновья Ота Ганди были не от одной матери. Пятым из
этих шести братьев был Карамчанд Ганди, или Каба Ганди, как его называли, шестым – Тулсидас Ганди. Оба брата, один за другим, занимали пост
премьер-министра Порбандара. Каба Ганди – мой отец. Он был членом
раджастханского суда. Сейчас этот суд больше не существует, но тогда это был
весьма влиятельный орган, разрешавший споры между главами и членами кланов.
Каба Ганди был некоторое время премьер-министром в Раджкоте, а затем в
Ванканере. До самой смерти он получал пенсию от правительства Раджкота.
Каба Ганди был женат четыре раза. Первые три жены умерли. От первого и
второго браков у него остались две дочери. Четвертая жена Путлибай родила
ему дочь и трех сыновей. Я был самым младшим.
Отец был предан своему роду, правдив, мужествен и великодушен, но
вспыльчив. В известной мере он не мог жить без чувственных наслаждений. В
четвертый раз он женился, когда ему было уже за сорок. Он был неподкупен и
за свою справедливость пользовался уважением и в семье, и среди чужих.
Хорошо известна была его лояльность по отношению к государству Раджкот.
Однажды помощник политического агента выразился оскорбительно о раджкотском
такор-сахибе, у которого отец состоял на службе. На оскорбление отец ответил
оскорблением. Агент рассердился и потребовал у Каба Ганди извинения. Отец
извиняться не стал и был посажен под арест. Однако, увидев, что Каба Ганди
непреклонен, агент через несколько часов велел выпустить его.
Отец никогда не стремился к богатству и оставил нам совсем небольшое
состояние.
Он не получил никакого образования, а лишь приобрел большой практический
опыт; в лучшем случае он доучился до пятого класса гуджаратской школы. Об
истории и географии отец не
