Экклесия. амосова е. в. спонтанные гонения на христиан как проявление кризиса античного массового сознания. Культ гения и обожествление человека – случай Императора Августа Все лекции цикла можно посмотреть

Суть особенностей формирования китайского культа правителя, по мнению М.Е. Кравцовой, состоит в том, что официальная религиозная традиция древнего и имперского Китая концентрировалась преимущественно вокруг не культов божественных персонажей, а культа правителя, который до начала XX в. исчерпывал собою официальную идеологическую систему древнекитайского общества.

Вероятное происхождение образа китайского правителя от образа жреца - общепринятая в науке точка зрения. При таком подходе становятся понятными причины наделения в Китае государя, начиная с иньских ванов, как светскими так и жреческими полномочиями, в результате чего он объединял в своём лице светского и духовного иерарха страны. «В отличие от других регионов и государств Древнего мира, в Китае так и не сформировалось жреческое сословие. Гадатели-девинаторы, осуществлявшие в своё время процедуру гадания, если и образовывали подобие социальной организации, то только в зачаточном состоянии. Следовательно, культ правителя не имел собственной социальной организации, отличной от государственных структур. Все сакральные функции возлагались на государя и административные чины в соответствии с их рангом» .

По всем остальным показателям китайский комплекс представлений о верховной власти и её носителе полностью отвечает свойствам общемировой универсалии - так называемого «культа священного царя». Определяющим из свойств указанного культа является, как известно, вера в обладание правителем магической силы, благодаря которой он и способен исполнять возлагаемые на него сакральные функции - оказывать мироустроительное воздействие на Космос и устанавливать коммуникацию с высшими силами. Это означает веру в божественное происхождение правителя: он мыслился сыном не только земного отца, но и высших сил, так или иначе принимавших участие в его зачатии. «Мотив «чудесного зачатия» (эпизоды вкушения матерями будущих государей чудесной пищи, после чего наступает их беременность, их встречи наяву или во сне с божественными персонажами или фантастическими животными, наиболее часто с драконообразными существами и т.п.) непременно присутствует в преданиях о легендарных государях и полулегендарных государях древности, а также в жизнеописаниях основателей династий. С чжоуской эпохи принятым обозначением государя становится сочетание «Сын Неба», отнюдь не сводимое к метафоре» .

Кроме божественного участия при зачатии Сына Неба, будущий правитель обладал внешними отличительными признаками, набор которых чрезвычайно широко варьировал. К таким признакам относились «драконообразность» черт, детали внешнего облика, чем-то отличающиеся от этнического стереотипа монголоидной расы, например густая борода, нос с горбинкой, рыжеватые волосы, наличие родинок или пигментных пятен на теле. Как и у других народов мира, особое значение придавалось физическим достоинствам правителя, в первую очередь его сексуальной потенции, от которой мыслились прямо зависящими плодоносность нив и материальное благополучие страны.

Ещё одной важнейшей составной частью культа правителя является так называемая концепция «небесного мандата», которая впервые была употреблена чжоусцами для идейного оправдания свержения ими иньской династии и впоследствии активно разрабатывалась многими теоретиками и государственными деятелями. Суть названной концепции сводится к следующему: если царствующий государь по каким-либо причинам оказывается неспособным более исполнять функции верховного правителя (знаком чего как раз и служило обозначение в обществе кризисных тенденций), то он лишается права на державную власть, которое передаётся Небом его новому избраннику. Существенно, что, согласно рассматриваемой концепции, избранником Неба и носителем «небесного мандата» мог стать любой из жителей Поднебесной безотносительно его родословной, исходного общественного и социального статуса и материального положения. Не оговаривалась даже его возможная этническая принадлежность. От претендента на верховную власть не требовалось предъявления каких-либо вещественных доказательств правомочности его притязаний. Они проверялись только результатами историко-политических событий: если поднятый «носителем небесного мандата» мятеж подавлялся правительственными войсками, то этот человек объявлялся «злодеем», «изменником» и отправлялся на плаху; если же вождю повстанцев удалось дойти до столицы, взять её штурмом и захватить императорскую резиденцию, то он почитался истинным «носителем небесного мандата» и, следовательно, законным монархом. Неповиновение правителю рассматривалось в Китае не просто как уголовное преступление и попрание моральных устоев, но как истинное святотатство, покушение на самые основы вселенского порядка. «Этим объясняется, помимо всего прочего, безжалостность, с которой подавлялись даже самые робкие выступления против государственной власти» .

Для правителя было нежелательным участие в войнах, т.к. считалось, что пролитие крови его оскверняет, а возможные ранения и увечья ведут к утрате им магической силы. Хотя древнекитайские цари-ваны и последующие императоры нередко лично возглавляли походы, в идеале правитель должен был передавать свою функцию верховного военного вождя страны в случае проведения боевых действий её непосредственному исполнителю - конкретному военоначальнику, возглавлявшему войска. Подобное осуществлялось через специальный ритуал «отправления войска в поход»: перед выходом армии государь в Храме императорских (царских) предков вручал военоначальнику боевой топор, символизирующий переход к нему абсолютной власти, а затем, наклонившись, сам лично толкал колесо колесницы военоначальника.

Державная власть императора была неделима и не допускала противодействия, сам же император должен был управлять сообразно с природными переменами, в первую очередь - сменой времён года. Древние китайцы полагали даже, что правитель должен жить в особой башне, так называемом Сиятельном Зале, где ему полагалось занимать комнату, есть пищу и носить одежду, соответствующие сезону года.

Как первый мудрец империи император был обязан всю жизнь учиться. В Китае с древности существовала должность учителя государя, и этот человек был единственный из смертных, кому Сын Неба оказывал почести. Для будущего императора учёба начиналась уже в раннем детстве. К шести годам ему полагалось знать наизусть азы конфуцианских канонов и кое-что из классической поэзии. «Каждое третье занятие (а занятия обычно были ежедневными) молодой правитель должен был демонстрировать вновь приобретённые знания. В зрелом возрасте государю полагалось слушать лекции и беседовать с учёными мужами в специальном павильоне дворца - так называемом Зале Канонов» .

Утренние часы обычно отводились дворцовым аудиенциям, где император восседал на высоком троне поверх голов своих придворных, отчего само обращение: «Ваше величество» в китайском языке означало буквально «подножие трона». По этому случаю он надевал своё церемониальное платье, украшенное извивающимся драконом о пяти когтях. Халаты императора были жёлтого цвета - цвета золота и земли; по традиции их полагалось иметь 12 штук. Цинские императоры обычно надевали на ноги белые носки и чёрные кожаные туфли, отороченные синей тканью. Вместо короны они носили украшенный драгоценными камнями высокий головной убор, который по форме напоминал шапки чиновников древних времён. Был у властителя Поднебесной империи и свой скипетр - хрустальный или яшмовый жезл, который назывался жу и и символизировал исполнение всех желаний.

В.В. Малявин указывает на то, что тело Сына Неба считалось священным настолько, что императору не подобало надевать стираную одежду. «Благодаря подробным записям дворцовых служителей известно, например, что в XVIII в. император Цяньлун менял нижнее бельё в среднем каждые две недели. А вот император минской династии Юнлэ заявлял, что мог бы менять бельё по десять раз в день, но предпочитает ходить в старом и не мыться, чтобы «не смывать своё счастье». В начале XIX в. император Даогуан, известный своей бережливостью, ходил в латаной одежде, и его придворные тоже стали пришивать заплатки на свои парадные костюмы» .

Что касается императорского стола, то здесь существовала своя символика: государю полагалось вкушать яства, которые «соответствуют сезону», и притом в определённом составе и числе. Считалось, что императору следует каждый раз подавать ровно сто блюд.

После смерти правитель был известен в истории по храмовому имени, которое в известной степени отражало его прижизненные заслуги и включало в себя слово «предок» (цзу, цзун, ди). Называть императора по его личному имени считалось святотатством, так что иероглифы, входившие в государево имя, намеренно писали в искажённом виде.

одна из форм гос. религии в Др. Риме. В Риме И. к. оформился в правление имп. Августа Октавиана (63 г. до Р. Х.- 14 г. по Р. Х.). Традиционно И. к. связывают с учрежденным сенатом в республиканскую эпоху культом удачи (лат. felicitas) полководца; в то же время нек-рые рим. политические деятели, такие как Марк Фурий Камилл, Публий Корнелий Сципион Африканский, Луций Корнелий Сулла, Квинт Серторий, Гай Юлий Цезарь и Марк Антоний, приветствовались народом как богоизбранные; в вост. провинциях Рима обожествляли эллинистических царей и местных династов, иногда там почитались рим. полководцы и наместники как спасители и благодетели (напр., культы Тита Квинкция Фламинина, Марка Клавдия Марцелла, Луция Лициния Лукулла и Гнея Помпея Магна); на западе Римской державы обожествлялись «друзья и союзники римского народа» (напр., цари Масинисса, Миципса, Бокх II, Юба I и Юба II в Нумидии и Мавритании). В I в. до Р. Х. культы «харизматических» политиков (Лукулла, Помпея, Цезаря) в Риме стали повсеместными.

Гая Юлия Цезаря (100-44 гг. до Р. Х.) еще при жизни почитали на Востоке (SIG3. 760; SEG. XIV 474), а затем и в Риме. После того как Цезарь стал диктатором (49 г. до Р. Х.), его статуя была установлена в святилище Квирина. Цезарь получил собственного жреца (фламина Юлия) (Suet. Iulius. 76. 1), именем императора был назван месяц квинтилий (июль). После гибели Цезаря в его честь в Риме был построен храм, к к-рому был приписан особый жрец, а именно Марк Антоний (Cicero. Phil. 2. 110). Однако офиц. культ Цезаря был установлен Августом Октавианом в нач. янв. 42 г. до Р. Х., а храм «божественному Юлию» был освящен лишь в 29 г. до Р. Х. Исследователи различают прижизненную дивинизацию Цезаря и посмертную деификацию. Процедура деификации Цезаря стала образцом обожествления императоров Рима: акт обожествления (consecratio) требовал свидетельства того, что душа почившего императора покинула погребальный костер в виде возносящегося в небо орла. После смерти Цезаря произошло еще одно событие, к-рое убедило армию и народ в том, что он - божество. Во время первых игр, учрежденных Августом Октавианом в его честь, в течение 7 дней в небе была видна комета.

Центром И. к. при Августе Октавиане стал воздвигнутый в память о гибели Цезаря храм Марса Мстителя в Риме: т. о. в глазах армии и народа Август приобщился к «харизме» приемного отца и еще при жизни стал получать божественные почести на основании того, что был сыном «божественного Юлия». В Египте его именовали «богом от бога» (POxy. 1453; OGIS. 655) и почитали, как фараона и бога Ра , в Александрии ему был посвящен храм Кесарион. Многочисленные храмы в честь Августа (иногда вместе с богиней Ромой (Dea Roma): напр., храм Ромы и Августа в Эфесе, 29 г. до Р. Х.) были возведены в М. Азии. Август почитался на Востоке как спаситель, освободитель (Зевс Элевтерий), податель благ и отец человеческого рода (в Риме он был наречен «отцом отечества», Pater Patriae). Культовые мероприятия в честь основателя принципата были строго регламентированы. В храмах Ромы и Августа ежегодно с участием представителей провинциальных общин совершались торжественные богослужения, к-рыми руководил верховный жрец провинции. В 27 г. до Р. Х. сенат провозгласил Октавиана «Августом», т. е. «божественным», «возвышенным», «священным», (греч. σεβαστᾷός - достойный наивысшего почитания). Культ Августа широко распространился и на западе империи: в провинциях по инициативе местной знати и ветеранов Августу и его преемникам были посвящены алтари, храмы, статуи, надписи. Вслед за Цезарем Август возглавил жрецов Рима, став в 12 г. до Р. Х. верховным понтификом. К тому времени он уже был членом ряда жреческих коллегий - авгуров, квиндецимвиров, эпулонов, арвальского братства, а также коллегий тициев и фециалов. Алтари богини Ромы и Августа были возведены в галльских провинциях (напр., алтарь в Лугдуне (ныне Лион), построенный в священном лесу и окруженный статуями, к-рые олицетворяли 60 галльских общин), а спустя неск. лет - в ряде городов провинций Германии и Асии. Иногда культ Августа сливался с культами др. богов, в частности Геркулеса и Меркурия. В Риме Август не был непосредственным объектом культа. При жизни императора обожествлялся только его гений (genius - личное божество-хранитель), культ которого стал частью культа домашних богов - манов, ларов и пенатов, и нумен (numen - божественная сила). С 12 г. до Р. Х. в формуле клятвы гений Августа упоминался сразу вслед за Юпитером и перед пенатами. В кварталах Рима и в городах Италии при Августе были организованы компитальные коллегии, отправлявшие культ ларов и гения императора. Этим культом ведали ежегодно сменявшиеся фламины, выбиравшиеся из числа самых влиятельных декурионов и др. представителей провинциальных элит. Широкое распространение получили и сакральные коллегии севиров-августалов, где видную роль играли вольноотпущенники. В 14 г. по Р. Х. Август умер и был обожествлен. На геммах и рельефах Августа изображали в виде его офиц. покровителя Аполлона (Suet. Aug. 70. 1; 94. 4), в позе Юпитера со скипетром и с сидящим у его ног орлом, а также в обществе Ромы и Венеры. Сакрализация распространялась на всех членов имп. дома. Так, дочь Августа Юлия Старшая изображалась в виде Дианы , жена императора, Ливия,- в виде божеств Благочестия (Pietas), Мира (Pax), Правосудия (Iustitia) или богини Цереры .

Жертвоприношение в И. к. было олимпийского свойства, т. е. жертва во время застолья разделялась между его участниками - именно это отличало И. к. от культа «героев» (жертвоприношение хтонического свойства) и сближало с культами эллинистических правителей. При этом четко различали культ почившего императора и здравствующего. В последнем случае жертвы приносили не непосредственно божественному принцепсу, а ради него. Изображение императора занимало центральное место в И. к. Перед статуей императора совершали жертвоприношения, ее украшали венками и обходили в торжественной процессии. Празднования в честь императора, которые сопровождались жертвоприношениями, торжественными шествиями, застольями, спортивными и муз. состязаниями, происходили в день рождения государя, в годовщину его восшествия на престол, в день основания И. к. в данном городе. Особый случай - визит императора (парусия, adventus), в день приезда к-рого процессия из лучших жителей города с оливковыми или пальмовыми ветвями, со свечами и с факелами выходила за городские стены встречать своего государя. Торжественный прием императора продолжался жертвоприношениями и играми внутри городских стен. Храмы, посвященные И. к., имели особые календари на целый год, примером чего является календарь храма Августа, т. н. Feriale Cumanum (ILS. 108).

Кроме жреческих и гражданских религ. союзов с И. к. также связаны некоторые формы мистериальных культов. Напр., в эфесских мистериях Деметры наравне с ней почитались Augusti и члены имп. фамилии (IEph. II. 213), а в Элевсине иерофант наряду с др. священными предметами показывал изображения императоров. Императора воспринимали как живое воплощение преодоления смерти и достижения божественного бессмертия.

Лит.: Heinen H. Zur Begründung des römischen Kaiserkultes // Klio. Lpz., 1911. Bd. 11. S. 129-177; Мелихов В. А. Культ рим. императоров и его значение в борьбе язычества с христианством. Х., 1912; Буассье Г. Римская религия от Августа до Антонинов. М., 1914; Taylor L. R. The Divinity of the Roman Emperor. Middletown, 1931; idem. The Divinity of the Roman Emperor. Phil., 1975r; Etienne R. Le Culte impérial dans la péninsule ibérique d"Auguste à Dioclétien. P., 1958; Штаерман Е. М. Мораль и религия угнетенных классов Римской империи. М., 1961; она же. Социальные основы религии Древнего Рима. М., 1987; Pleket H. W. An Aspect of the Emperor Cult: Imperial Mysteries // HarvTR. 1965. Vol. 58. N 4. P. 331-347; Gesche H. Die Vergottung Caesars. Kallmnüz, 1968; Weinstock S. Divus Julius. Oxf., 1971; Hesberg H., von. Archäologische Denkmäler zum römischen Kaiserkult // ANRW. R. 2. 1978. Bd.16. H. 2. S. 911-995; 1981. Bd. 17. H 2. S. 1032-1199; Herz P. Bibliographie zum römischen Kaiserkult (1955-1975) // Ibid. S. 833-910; idem. Kaiserfeste der Prinzipatszeit // ibid. S. 1135-1200; Römischer Kaiserkult / Hrsg. A. Wlosok. Darmstadt, 1978; Price S. R. F. Between Man and God: Sacrifice in the Roman Imperial Cult // JRS. 1980. Vol. 70. P. 28-43; idem. Gods and Emperors: The Greek Language of the Roman Imperial Cult // JHS. 1984. Vol. 104. P. 79-95; idem. Rituals and Power: The Roman Imperial Cult in Asia Minor. Camb.; N. Y., 1984, 1987r; Hänlein-Schäfer H. Veneratio Augusti: Eine Studie zu den Tempeln des ersten römischen Kaisers. R., 1985; Pekáry T. Das römische Kaiserbildnis in Staat, Kult und Gesellschaft, dargestellt anhand der Schriftquellen. B., 1985; Fishwick D. The Imperial Cult in the Latin West. Leiden, 1987-2005. 3 vol. in 8 pt.; Fears J. R. Herrscherkult // RAC. 1988. Bd. 14. S. 1047-1093; Абрамзон М. Г. Монеты как средство пропаганды офиц. политики Римской империи. М., 1995; Harland P. A. Honours and Worship: Emperors, Imperial Cults and Associations at Ephesus // Studies in Religion. Sciences Religienses. Toronto, 1996. Vol. 25. N 3. P. 319-334.

А. В. Белоусов, В. О. Никишин

«Поскольку Август был в своё время усыновлён Цезарем , он становился сыном бога. Начинают распространяться легенды о божественном происхождении самого Октавиана. Так, говорили, что его мать Атия ещё до его рождения пришла для богослужения в храм Аполлона и осталась там ночевать в своих носилках и там к ней внезапно скользнул змей. Это был Аполлон; девять месяцев спустя Атия родила будущего императора,- он, таким образом, оказывался сыном Аполлона.

Обожествление Августа началось в восточных провинциях, где были сильны традиции религиозного почитания царей. В первые годы после победы при Акции преисполненные надежд на прекращение насилий и грабежей жители этих провинций посвящали Августу восторженные надписи и ставили святилища (первые святилища Августу были воздвигнуты, разумеется с его разрешения, в 27 г. до н. э. в двух городах Малой Азии). В надписи из города Приены, относящейся к 9 г. до н. э., Август прямо назван богом; день его рождения был, по словам надписи, началом «Благовестий» (в греческом тексте - хочу обратить на это внимание - употреблено слово «евангелие», которым впоследствии христиане будут обозначать свою «благую весть» о новом вероучении).

Для римлян, не привыкших к обожествлению живых людей, культу Августа была придана форма культа его гения, в котором были использованы древние римские представления о существовании у каждого человека личных гениев-хранителей. Культу гения Августа пытались придать мистический характер, гений представлялся не просто хранителем императора, а некоей высшей силой, вдохновляющей все его поступки и решения. Гению императора воздвигались святилища, появилось особое жречество, обслуживавшее этот культ. По всей империи устанавливались статуи Августа; его облик в этих изображениях был идеализирован: в жизни он был болезненным и тщедушным, а его изображали сильным, прекрасным, статным.

При преемниках Августа культ императора постепенно распространился по всему государству. Стало обязательным поклонение статуям императора, день рождения императора отмечался по всей империи как официальный праздник. Даже во время праздников в честь других божеств в процессиях несли изображение императора. Именно обожествление императоров становилось основной формой идеологического обоснования их власти.

После смерти Августа противоречивость созданной им формы правления выявилась с особой остротой, прежде всего потому, что не было выработано законной формы передачи власти от одного императора к другому. Власть Августа, как он сам заявлял, заключалась в его личном авторитете: в какой-то мере это отражало действительную популярность Августа, доказавшего свои политические способности в период борьбы за власть. Но последующие правители (императоры династии Юлиев - Клавдиев) становились императорами в результате интриг, убийств, стечения случайных обстоятельств. Открыто монархический принцип прямого наследования не мог быть провозглашен, так как государство по-прежнему считалось республикой, но республика эта все больше и больше становилась фикцией; всё решала сила».

Свенцицкая И.С., От общины к церкви: о формировании христианской церкви, М., «Политиздат», 1985 г., с. 15-16.

«Центральной, объединяющей все остальные элементы официальной идеологии идеей была идея величия и вечности Рима и его провиденциальной миссии, слившейся теперь с миссией самого Августа , - господствовать над всеми народами, принося им счастье и мир.

«Непобедимый император» и «вечный Рим», начиная с правления Августа и во всё время существования империи, были основой её официальной системы ценностей.

Им воздавался почёт, их культ принял в Италии и западных провинциях форму культа гения живых и обожествленных умерших императоров, а на Востоке, издавна привыкшем к царям-богам, - форму культа правящего государя.

Для обслуживания императорского культа создавались специальные коллегии, так или иначе включавшие все слои населения, от самых знатных до отпущенников и рабов. С императорами и их жёнами стали отождествлять различных богов и богинь, именовавшихся теперь Августами и Августами. Уже об Августе рассказывали, что он был сыном Апполона .

Постепенно учение об изначально высшей, божественной природе тех, кого боги избрали для того, чтобы возвести на престол и сделать своими наместниками на земле, всё более укреплялось. Отправление императорского культа во всех его формах стало пробным камнем лояльности поданных, от которых требовалось уже не только исполнение обрядов, но и искренняя вера. Неверие в вечность и божественность императора и Рима стали трактоваться как государственная измена, «оскорбление величества». Связь императоров с религией подчеркивалась и их титулом («Август» - «возвеличенный божеством») и принимавшимся всеми ими званием великого понтифика, т.е. верховного жреца, главы культа.

Оформившаяся таким образом, в значительной мере по инициативе Августа, официальная идеология во многом предопределила дальнейшее развитие духовной жизни общества. Утверждая вечность установленного Августом строя, осуществившего надежды и чаяния всех сословии, всех жителей римской державы, апеллируя вместе с тем как к незыблемому идеалу к прошлому, к «предкам», она как бы отрицала возможность всякого движения вперёд, всякого прогресса, а следовательно, и лишала жизнь истинной цели, ибо единственной целью и долгом становилось служение раз и навсегда застывшему целому , столь совершенному, что ни в каких дальнейших усовершенствованиях оно уже не нуждалось.

Кроме того, то место, которое занял теперь императорский культ, придало религии такое значение, какого она ранее в античном мире не имела. Теперь и признание существующего строя, и оппозиция ему так или иначе должны были принимать религиозную форму, а сама религия, чем далее, тем более, становилась центром духовного творчества, начинала возглавлять все сферы его деятельности и определять их направленность.

Однако все это в полной мере сказалось лишь впоследствии. При Августе , в той или иной мере удовлетворявшем интересы значительно более широких кругов, чем это делало сенатское правительство конца республики, официальная идеология имела не только многочисленных искренних сторонников, но и выдающихся глашатаев среди поэтов и писателей, сделавших время его правления «золотым веком» культуры империи.

Литературой в то время занимались все не чуждые образования люди начиная с самого императора. Теперь, писал Гораций в «Искусстве поэзии», все горят желанием сочинять стихи, юноши и старцы диктуют стихи даже на пиру, и знающие, и невежды всюду постоянно слагают стихи.

Ближайшие друзья и соратники Августа - Меценат и Азиний Поллион - писали сами и собирали вокруг себя литераторов, поощряли их, выдвигали, одаривали. Август принимал их у себя, читал их сочинения ещё до опубликования, давал советы».

Штаерман Е.М., Кризис античной культуры, М., «Наука», 1975 г., с. 79-80.

Введение

1. Особенности формирования китайского культа правителя

1.1 Культ Шан-ди

1.2 Культ Неба

1.3 Этико-политическое учение Конфуция

2. Китайский культ правителя

Заключение

Список использованной литературы

Введение

В стране, которую у нас принято именовать «Китай», но в которой бытует уже с последних веков до н.э. самоназвание «Чжунго» - «Срединное государство», возникли ещё на рубеже II- I тысячелетий до н.э. и затем утверждались представления, что высшей властью на Земле могут располагать только те, кто наделён мироустроительными потенциями, воплощёнными в «благодати» (дэ) и претворяемыми в деяниях по урегулированию социума. Дарует же такую власть своим «мандатом» Небо – направляющая и контролирующая всё и вся в природе верховная сакральная сила, а избранники Неба, т.е. земные правители, – это его – в иносказательном смысле – Сыны, предназначение которых – блюсти миропорядок. Вместе с тем, Небо справедливо ко всем, оно вправе изменить собственный, давний или не давний выбор: прежде чем вверить свой «мандат» на благоустроение Поднебесной новым избранникам, - лишать таких полномочий какого-то одного либо двух - трёх отдельно взятых владык Срединного государства и даже весь некогда заслуживший, но теперь оказавшийся неспособным оправдать доверие и волю Неба царствующий дом. Правда, столь суровую кару Небо упреждает косвенными сигналами, демонстрируя тем самым, что способно откликаться на происходящее в Поднебесной. Откликаться не только безмолвно, когда всё в норме и достойно одобрения, но и посредством небесных знамений, природных аномалий и даже катаклизмов, когда возникает дисгармония миропорядка, порождённая пороками земных правителей и их деяний.

1. Особенности формирования китайского культа правителя

Традиция почитания китайцами своего правителя как священного царя берёт своё начало в древних религиозных культах Шан-ди и Неба. Идеология Конфуция, возвеличивая прошлое, поддержала и вознесла созданный ещё в иньско-чжоуское время культ правителя, императора, управляющего Поднебесной от имени великого Неба. В свою очередь, конфуцианство просуществовало в качестве официальной религии Китая до XX в., а следовательно и титул «сына Неба» сохранялся за правителем страны вплоть до этого времени.

1.1 Культ Шан-ди

В современном Китае существует множество религий: буддизм, даосизм, ислам, католичество, протестантство. Однако наиболее распространёнными из них традиционно считаются «три религии», или, как их ещё называют, «три учения» – конфуцианство, даосизм и буддизм. На более ранних этапах можно отметить культ Шан-ди и культ Неба.

«В представлении иньцев, - писал известный советский синолог Л.С. Васильев, - Шан-ди был не только верховным божеством, главой всех потусторонних сил, но и ближайшим родственником самих иньцев, их легендарным родоначальником и покровителем, предком-тотемом. Именно он, Шан-ди, приняв облик божественной птицы (ласточки), чудесным образом зачал сына, который стал, по верованиям иньцев, родоначальником этого племени» . Шан-ди не столько молились, сколько просили у него, обожествленного предка-покровителя, помощи и поддержки.

По словам Л.С. Васильева, «…данные многочисленных иньских гадательных надписей свидетельствуют о том, что именно Шан-ди был главной и последней инстанцией в мире сверхъестественных сил, что от его милости, от его решения в конечном счете зависело поведение всех остальных духов. Ему, Шан-ди, повиновались духи ветра и дождя, облаков и грома… Победа над врагом, успешная борьба с несчастьями и болезнями, удачная охота и даже благополучное разрешение от бремени супруги вана - все это тоже было в компетенции Шан-ди. Словом, Шан-ди считался главным верховным божеством, которому на небе так же беспрекословно должны были подчиняться все остальные духи, как на земле все люди подчинялись воле иньского правителя-вана» .

Представление о Шан-ди зародилось в недрах шан-иньского общества во 2-м тыс. до н.э. «Ди», первоначально означавшее жертвоприношение (сожжение жертвы), позднее стало названием божества, которому приносили жертву («ди», по-видимому, служил также обозначением умерших предков царствующего дома, включая мифических, являвшихся его тотемом). В поздний период правления династии Шан-Инь (ок. 13-11 вв. до н.э.) наряду с «ди» появился термин «Шан-ди» для обозначения верховного божества, а также, вероятно, первого из шан-иньских предков. Постепенно «ди» превратилось в бога - покровителя всего шан-иньского государственного образования. Культ Шан-ди бытовал в эпоху Шань-инь до тех пор, пока в 1027 г. до н. э., объединившийся вокруг племени чжоусцев союз окружавших Шан народов в решающей битве при Мус не разгромил шанцев.

1.2 Культ Неба

Воцарение Чжоу сопровождалось важными переменами в общественном сознании и идеологической традиции древнего Китая. Чжоусцы принесли с собой новое представление о верховном божестве, которого они называли Тянь.В первоначальном начертании знак «тянь» являл изображение большого человека с особо выделенной головой и служил, вероятно, обозначением обожествленных предков вождя. Согласно же чжоускому мифу, мать первопредка чжоусцев Хоу-цзи зачала, наступив на след ноги некоего великана. Еще до завоевания государства Шан среди чжоусцев зародилась легенда об их родстве по женской линии с родом шанских царей. Покорив Шан, они отождествили свое верховное божество Тянь с шанским верховным божеством Шан-ди. С течением времени культ Неба в Чжоу окончательно вытеснил Шанди в главной функции верховного божества. Так сложился культ Неба (Тянь), обезличенный, не имеющий, можно сказать, корней в верованиях того или иного племени.Культ Неба стал главным в Китае, а полное его исполнение – прерогативой лишь самого правителя, сына Неба. При этом на Небо перешло представление о прямой генетической связи божественных сил с правителем: претендуя на родство с Небом, чжоуские правители стали именовать свою страну Поднебесной (Тянь-ся), а себя – сыновьями Неба (Тянь-цзы). Чжоусцы верили, что правитель получает свою власть в первую очередь от Неба и своих предков. «Как говорит один из стихов “Ши цзина”, народ Чжоу могущественен, ибо имеет “трёх правителей на небесах и вана, их посланца, в столице”. Предки помогали потомкам, если были довольны ими, но они же могли во гневе сурово покарать их. Вот почему важно было не только умилостивлять их должными подношениями, но и через гадание улавливать их пожелания и вести себя сообразно им» .

Л. Тихомиров в книге «Монархическая государственность» представляет такую трактовку культа китайского императора – по его мнению, небо персонифицировалось в некое место, куда после смерти попадают души предков правителя, в свою же очередь, только правитель, мог являться необходимым посредником между народом и умершим вождем: «Один из родоначальников китайцев, избранный в вожди при завоевании ими своих нынешних территорий, превратился постепенно в верховное божество… Сын первого вождя, еще вероятно очень невластного, по требованию культа предков, приносил ему жертвы, и следовательно являлся необходимым посредником между народом и умершим вождем, которого дух нужен был народу, как покровитель. Авторитет преемников его таким образом возрастал из поколения в поколение. Все последующие цари по смерти своей еще более наполняли небо духами, которые являлись покровителями китайцев, и все живут с Шан-ди (небо). Каждый же император есть «сын неба» и самое его царствование называется «служением небу». Действительно «служение небу» есть одновременно и семейная обязанность императора по культу предков, и - управление народом, над которым правили все эти духи при своей жизни, а по смерти явились покровителями бывших подданных» .

Историческая судьба понятия «Тянь» была предрешена в момент чжоуского завоевания, которое чжоусцы старались оправдать тем, что само «Небо» повелело им покарать шанского правителя за его прегрешения. Божество Тянь, «Небо» шанцам было неизвестно. Чжоусцы, как и шанцы, называли своего правителя ван, “царь”, но кроме того, они называли его также и «Сыном Неба». Правитель олицетворял верховное единство всего общества. Он противопоставлял себя прочим смертным, что видно даже по титулу, который он носил: «Я – единственный среди людей» . Правитель выступал одновременно и верховным жрецом. Только он мог определять по трещинам на гадательной кости ответ божества на заданный ему вопрос. Усопшие предки вана считались приближёнными верховного божества, посредниками в общении между ним и ваном. От них зависели удача военного похода или строительство нового города, они посылали на людей болезни или исцеление, помогали благополучному разрешению от бремени. Управление государством не отделялось от религиозного ритуала, административные документы были одновременно священными скрижалями богов. Уже в государстве Шан существовали уложения, которые представляли собой записи о деяниях шанских царей. Эти уложения обозначались знаком Дянь, являющим образ сшитых планок, водруженных на столик, т.е. особо чтимых. Составление подобных записей исторических событий приняло еще больший размах при чжоуском дворе, а потом и в ставках удельных правителей.

Новая династия представила дело таким образом, что верховное божество вручило ей «небесное повеление» (Тянь мин) на царствие, отобрав его у шанцев, подобно тому как основатель шанской династии когда-то отобрал это «небесное повеление» у последнего правителя династии Ся, якобы правившей до воцарения Шан: «Последний правитель Шан предался праздности, забросил дела управления и не совершал должных жертвоприношений. И тогда Небо уничтожило его… Пять лет Небо ожидало в надежде, что его сыновья и внуки смогут стать правителями людей, но никто из них не был настолько мудр. Тогда Небо искало в ваших многочисленных землях, насылало на вас бедствия, желая пробудить тех, кто откликнулся бы. Наш же чжоуский царь хорошо относился к людям, следовал добродетели и исполнял долг перед божествами и Небом. Небо наставило нас, оказало милость, избрало нас и наделило нас Мандатом Инь, чтобы править в ваших бесчисленных землях» . Новая трактовка власти имела далеко идущие последствия. Отныне подлинным идеологическим обоснованием власти стали личные заслуги основоположника династии и его преемников.

В терминах чжоуской идеологии право на учреждение династии давало обладание некоей космической благодатью дэ - еще одно понятие, неизвестное в эпоху Шан. По представлениям, характерным для древнего Китая, император обладал огромной духовной помощью, или дэ, которая дарована ему Небом и которую он мог передавать своим подданным. Эту помощь можно также называть священной силой, благостью, благодатью или просто благодетелью.

Представление о благодати сложилось ещё в глубокой древности, когда мир понимался как место встречи людей с духами и поэтому был пропитан особой «энергией». Первоначально знак дэ выражал представления о магической силе вождя в системе родовой религии. Со временем он приобретал все более явственное моральное звучание. Так, именно благодать вана стала позже одним из ключевых моментов учения Конфуция о государстве и роли в нем правителя.

Считалось, что великое Небо карает недостойных и вознаграждает добродетельных. Добродетель при этом – это следование законам Неба. Под добродетелью понималось соответствие правителя, олицетворяющего народ, внутренней божественно-космической силе Неба. Только при наличии добродетели правитель имел право управлять. Теряя ее, он утрачивал это право.

Таким образом, «Небо» мыслилось чжоусцами как божество, которое карало за проступки и награждало за добрые дела. Но по той же самой причине только от самих людей зависело, кто будет обладателем «небесного повеления». Сами чжоусцы не уставали подчеркивать, что милость небес не гарантирована им на вечные времена и что быть достойным ее нелегко. Акцент на моральной, но совершенно беспристрастной воле «Неба» обусловил немаловажное значение категории «народа» (минь) в идеологии чжоусцев. «Народ» в чжоуских текстах объявляется глашатаем воли «Неба», а забота о «народе» ставится даже прежде заботы о духах. Говоря словами С.А. Ана: «Чжоуское Небо (тянь), вобрав часть функций Шанди, стало не столько дажеВерховным Божеством, сколько высшим олицетворением целесообразности, справедливости и добродетели» .

1.3 Этико-политическое учение Конфуция

В китайской истории период правления Чжоуской династии считается едва не идеальным временем в жизни людей и государства, когда все жили в достатке и каждый «знал своё место». Как сказал бы Конфуций, правитель был правителем, а подданный - подданным.

Однако такому благоденствию не суждено было длиться долго. Смута и хаос, пришедшие на смену золотого века китайской государственности вследствие появления, так называемых, новых «сильных домов» (люди, не обладающие знатностью, стали богатеть за счет обработки новых земель) привели Китай в состояние тяжёлого внутреннего кризиса. Власть чжоуского правителя-вана ослабла, разрушались патриархально-родовые нормы, в междоусобицах гибла родовая аристократия. В идейном отношении это был прежде всего кризис доверия к понятию «Неба» как верховной этической силе. Крушение древних устоев семейно-планового быта, междоусобные распри, продажность и алчность чиновников, бедствия и страдания простого народа – все это вызывало резкую критику ревнителей старины и способствовало рождению совсем иного типа философии.

На этой волне возникло множество духовных, философских и политических учений. Некоторые из них угасли за несколько столетий или даже десятилетий; другие - такие, как конфуцианство, легизм, даосизм, - настолько внедрились в культуру Китая, что китайская цивилизация сегодня просто немыслима без них.

В своём учении Кун-цзы (Конфуций), на основе противопоставления своего века и давно минувших веков создал свой идеал совершенного человека цзюнь-цзы. В изложении своего этико-политического учения Конфуций стремился создать идеал рыцаря добродетели, боровшегося за высокую мораль, против царившей вокруг несправедливости. Согласно этой концепции, стать цзюнь-цзы, благородным мужем мог каждый: не по происхождению, а благодаря воспитанию в себе высоких нравственных качеств и культуры, - который прежде всего должен обладать жэнь - гуманностью, человечностью, любовью к людям; проявления жэнь - справедливость, верность, искренность и т.д. Благородный муж у Конфуция – образец поведения, человек, которому должны подражать все жители Поднебесной. Главой государства мог быть только благородный муж.

С самого своего рождения конфуцианство отличалось осознанной социально-этической направленностью и стремлением к слиянию с государственным аппаратом.

Этому стремлению соответствовало теоретическое истолкование и государственной и божественной («небесной») власти в семейно-родственных категориях: вся китайская нация носила название «сто семейств», «государство – одна семья», государь – Сын Неба и одновременно «отец и мать народа». Государство отождествлялось с обществом, социальные связи – с межличностными, основа которых усматривалась в семейной структуре (отеческая власть принадлежит как главе малого семейства, т.е. отцу, так и главе большой семьи, т.е. императору). Последняя же выводилась из отношений между отцом и сыном (все подданные этого государства-семейства должны были проявлять к императору сыновью любовь и почтительность).

Император является отцом всей страны, а подданные должны быть его верными детьми. Все население страны поделили на 4 категории (своего рода, отдаленный прообраз индуистских каст):

1. Люди, обладающие мудростью с рождения;

2. Люди, которые могут приобрести мудрость;

3. Люди, с трудом постигающие учение;

4. Народ, который не в состоянии научиться мудрости или приобрести знания.

Упорядоченное таким образом общество должно состоять из двух основных категорий, верхов и низов – тех, кто думает и управляет и тех, кто трудится и повинуется. Критерием разделения общества на верхи и низы должны были служить не знатность происхождения и не богатство, а степень близости человека к идеалу цзюнь-цзы.

Конечной и высшей целью управления Конфуций провозглашал интересы народа. Одна при этом он был убежден, что самому народу его интересы непонятны и недоступны и без опеки образованных конфуцианцев – управителей он обойтись никак не может: «Народ следует заставлять идти должным путем, но не нужно объяснять, почему» .

Постепенное проникновение в чиновничий аппарат грамотных последователей Конфуция в эпоху Хань явилось поворотным пунктом как в истории этого учения, так и в истории Китая. Придя на службу, став чиновниками, взяв в свои руки управление страной конфуцианские ученые стали по-иному относиться к собственной доктрине. В центре их внимания оказались теперь интересы сохранения и упрочения той системы, с которой они себя идентифицировали и которую считали реализацией заветов Конфуция. Это означало, что на передний план в трансформированном в Хань конфуцианстве должны были выйти те положения учения и в таких формах, какие способствовали бы сохранению и неизменности принятых и признанных всеми порядков. Если раннее конфуцианство, призывая учиться у древних, предполагало за каждым право самому размышлять, то теперь входила в силу доктрина абсолютной святости и непреложности древних канонов и мудрецов, каждого их слова. Чтобы служить задачам стабилизации государства, обеспечения надежности и безукоризненного функционирования его чиновничье-бюрократического аппарата, конфуцианство неминуемо должно было стать системой жестких канонов, каждый элемент которой строго определен, принят к сведению и неукоснительному исполнению.

Став у руля правления страной, конфуцианство еще более решительно повернулось назад, лицом к прошлому. Не в будущем, а в древности, в прошлом, был золотой век – именно он должен всегда служить образцом. Древние мудрецы все знали и умели, все постигли и решили, установили и завещали потомкам. Превзойти их невозможно и не следует пытаться, даже попытка такого рода – это кощунство, могущее привести к печальным последствиям.

С течением времени сложился подлинный культ Поднебесной, срединного государства, рассматривавшегося как центр Вселенной, вершина мировой цивилизации, средоточие истины, мудрости, знания и культуры, реализация священной воли Неба. Отсюда был только шаг до разделения всего мира на цивилизованный Китай и некультурных варваров, населявших окраины, прозябавших в темноте и невежестве и черпавших знания и культуру из одного только источника - из центра мира, из Китая. Любое прибытие в Китай иностранцев всегда рассматривалось как признание сюзеренитета сына Неба, как готовность принять культурные ценности великого Китая. Многие соседи Китая - гунны, тоба, монголы, маньчжуры, - спорадически завоевывавшие Срединную империю и даже основывавшие свои династии, со временем неизменно окитаивались, что укрепляло у китайцев сознание превосходства их культуры. Оказавшимся на императорском троне варварам-завоевателям всегда приходилось - за неимением альтернативы - принимать конфуцианскую систему администрации, и это же как бы подтверждало концепцию о вечности и совершенстве конфуцианства и регулировавшейся им китайской империи, китайской цивилизации.

Правителей империи реформированное конфуцианство вполне устраивало, но оно накладывало на них и определенные обязательства перед конфуцианской доктриной – обязательства, имевшие характер гарантии верности, действующим законам. Опираясь на древние представления о Небе и высшей небесной благодати дэ, конфуцианство выработало постулат, согласно которому правитель получал божественный мандат (мин) на право управления страной лишь постольку, поскольку он был добродетельным – в конфуцианском смысле этого слова. Отступая от принятых норм (выражением чего были произвол власти, экономический упадок, социальный кризис, волнения и т. п.), правитель терял дэ и право на мандат. Более того, был сформулирован тезис о праве народа на восстание против недобродетельного правителя и о насильственной смене мандата, и этот тезис всегда служил суровым предостережением императорам, которые пытались отклоняться от конфуцианской нормы.

2. Китайский культ правителя

Вероятное происхождение образа китайского правителя от образа жреца – общепринятая в науке точка зрения. При таком подходе становятся понятными причины наделения в Китае государя, начиная с иньских ванов, как светскими так и жреческими полномочиями, в результате чего он объединял в своём лице светского и духовного иерарха страны. «В отличие от других регионов и государств Древнего мира, в Китае так и не сформировалось жреческое сословие. Гадатели-девинаторы, осуществлявшие в своё время процедуру гадания, если и образовывали подобие социальной организации, то только в зачаточном состоянии. Следовательно, культ правителя не имел собственной социальной организации, отличной от государственных структур. Все сакральные функции возлагались на государя и административные чины в соответствии с их рангом» .

По всем остальным показателям китайский комплекс представлений о верховной власти и её носителе полностью отвечает свойствам общемировой универсалии – так называемого «культа священного царя». Определяющим из свойств указанного культа является, как известно, вера в обладание правителем магической силы, благодаря которой он и способен исполнять возлагаемые на него сакральные функции – оказывать мироустроительное воздействие на Космос и устанавливать коммуникацию с высшими силами. Это означает веру в божественное происхождение правителя: он мыслился сыном не только земного отца, но и высших сил, так или иначе принимавших участие в его зачатии. «Мотив «чудесного зачатия» (эпизоды вкушения матерями будущих государей чудесной пищи, после чего наступает их беременность, их встречи наяву или во сне с божественными персонажами или фантастическими животными, наиболее часто с драконообразными существами и т.п.) непременно присутствует в преданиях о легендарных государях и полулегендарных государях древности, а также в жизнеописаниях основателей династий. С чжоуской эпохи принятым обозначением государя становится сочетание «Сын Неба», отнюдь не сводимое к метафоре» .

Для правителя было нежелательным участие в войнах, т.к. считалось, что пролитие крови его оскверняет, а возможные ранения и увечья ведут к утрате им магической силы. Хотя древнекитайские цари-ваны и последующие императоры нередко лично возглавляли походы, в идеале правитель должен был передавать свою функцию верховного военного вождя страны в случае проведения боевых действий её непосредственному исполнителю – конкретному военоначальнику, возглавлявшему войска. Подобное осуществлялось через специальный ритуал «отправления войска в поход»: перед выходом армии государь в Храме императорских (царских) предков вручал военоначальнику боевой топор, символизирующий переход к нему абсолютной власти, а затем, наклонившись, сам лично толкал колесо колесницы военоначальника.

Державная власть императора была неделима и не допускала противодействия, сам же император должен был управлять сообразно с природными переменами, в первую очередь – сменой времён года. Древние китайцы полагали даже, что правитель должен жить в особой башне, так называемом Сиятельном Зале, где ему полагалось занимать комнату, есть пищу и носить одежду, соответствующие сезону года.

Как первый мудрец империи император был обязан всю жизнь учиться. В Китае с древности существовала должность учителя государя, и этот человек был единственный из смертных, кому Сын Неба оказывал почести. Для будущего императора учёба начиналась уже в раннем детстве. К шести годам ему полагалось знать наизусть азы конфуцианских канонов и кое-что из классической поэзии. «Каждое третье занятие (а занятия обычно были ежедневными) молодой правитель должен был демонстрировать вновь приобретённые знания. В зрелом возрасте государю полагалось слушать лекции и беседовать с учёными мужами в специальном павильоне дворца – так называемом Зале Канонов» .

Утренние часы обычно отводились дворцовым аудиенциям, где император восседал на высоком троне поверх голов своих придворных, отчего само обращение: «Ваше величество» в китайском языке означало буквально «подножие трона». По этому случаю он надевал своё церемониальное платье, украшенное извивающимся драконом о пяти когтях. Халаты императора были жёлтого цвета – цвета золота и земли; по традиции их полагалось иметь 12 штук. Цинские императоры обычно надевали на ноги белые носки и чёрные кожаные туфли, отороченные синей тканью. Вместо короны они носили украшенный драгоценными камнями высокий головной убор, который по форме напоминал шапки чиновников древних времён. Был у властителя Поднебесной империи и свой скипетр – хрустальный или яшмовый жезл, который назывался жу и и символизировал исполнение всех желаний.

Заключение

Китайский комплекс представлений о верховной власти и её носителе полностью отвечает свойствам общемировой универсалии – так называемого «культа священного царя». Но кроме этого показательным становится то, что китайский государь обладал двумя функциями, отличающими его от правящих людей других стран: правитель-ван в Китае – владыка всего мира и он же правитель-жрец, главный исполнитель культа Неба.

Список использованной литературы

1. Ан С.А. Представления об образе неба в китайской философии // Истор. науки. – 2008. – № 2. – с. 12-16.

2. Васильев Л.С. История религий Востока. – М., 1989.

3. История Китая с древнейших времён до наших дней. – М., 1974.

4. Кравцова М.Е. История культуры Китая. – СПб, 1999.

5. Крил Х.Г. Становление государственной власти в Китае: Империя Западная Чжоу. – СПб, 2001.

6. Малявин В.В. Китайская цивилизация. – М., 2000.

7. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – М., 1998.